Андрей Воронин: Слепой. Волчанский крест

— Да, — вздохнул Федор Филиппович, — занятная история. Интересно, что же все-таки стало с этим их мэром? Неужели удрал?

— Не думаю, — сказал Глеб. Генерал смотрел на него исподлобья, испытующе, и поэтому он говорил нарочито небрежно. — По-моему, он остался там, в монастыре. вернее, под ним, вместе с Басаргиным и Ежовым.

— Странная история, — с мягким нажимом произнес Федор Филиппович. — Видишь ли, в тот самый день, когда был затоплен монастырь, из поселка бесследно исчезла секретарша Субботина.

— Секретарша? — изумился Глеб. — Господи, она-то здесь при чем?!

— Вот и я думаю: при чем? — сказал генерал. — Я навел о ней справки. Оказывается, до того, как стать бессменной секретаршей не менее бессменного мэра, она была женой священника, который приехал в Волчанку, чтобы попытаться восстановить монастырь или хотя бы монастырский храм. Священник этот, как ты понимаешь, пропал без следа, а его жена осела в Волчанке. Мне кажется странным, что после стольких лет, мирно прожитых в этой дыре, она пропала в тот самый день, когда погиб последний и главный из ее обидчиков.

Глеб пожал плечами и спрятал лицо в кофейной чашке, жалея о том, что она слишком мала и не может целиком вместить его голову.

— Совпадение, — сказал он, окутываясь сигаретным дымом.

— Странное совпадение, — заметил Потапчук. — Не думал, что ты в такие веришь.

— Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, — заявил Сиверов. — Не хотите слушать меня — послушайте хотя бы Шекспира. Он таки был не дурак.

— Ну да, ну да, — язвительно проворчал генерал. — Не знаю. Если он такой умный, что же у него тогда герои один другого хлеще? Ведь кого ни возьми — дурачье, опилками набитое!

— Экий вы. гм. литературовед, — заметил Сиверов.

— Да уж какой есть. Вот тебе, кстати, еще одно совпадение: в тот же день, когда исчезла эта твоя экс-попадья, ее дом без видимой причины загорелся и сгорел дотла.

— Надо же! Чудны дела твои, Господи! А тело?

— Тело не обнаружено. Думаю, его там и не было.

— Ну, это не факт. Может, оно тоже сгорело дотла?

— Точно, сгорело. Предварительно изъяв из сейфа в приемной свое личное дело и стерев все отпечатки пальцев — ив приемной, и в кабинете Субботина. От этой Алевтины Матвеевны ничего не осталось — ни отпечатков, ни фотографий, ни личных вещей. Как будто ее и вовсе никогда не было на свете.

— А кто это установил? — спросил Глеб со всем равнодушием, на какое оказался способен в данный момент.

— Новый начальник милиции. Ему, как и мне, все эти совпадения показались странными. Дотошный тип, скажу я тебе! Сам попытался снять отпечатки пальцев в приемной, а там — чисто! Все стерто, да не просто так, а чуть ли не спиртом.

— Да, действительно, странно. И что же?..

— Да ничего! Обвинить ему эту тетку не в чем, так что в розыск он подавать не стал. Тем более что это, как я понимаю, бесполезно. Под словесное описание подойдет кто угодно, паспорт у нее почти наверняка новый, так что.

Федор Филиппович развел руками, показывая, что искать бесследно исчезнувшую секретаршу Субботина — пустая трата времени. Глеб был с ним целиком и полностью согласен, и это вызывало у него чувство глубокого удовлетворения.

Пользуясь тем, что темные стекла очков скрывают глаза, он смежил веки и сейчас же, словно наяву, увидел залитый закатным солнцем перрон маленького полустанка, по которому, направляясь к своему вагону, уходила пожилая женщина с прямой спиной и гордо поднятой головой. В одной руке у нее была полупустая дорожная сумка, в другой — железнодорожный билет, который купил ей Глеб, чтобы скучающая кассирша, чего доброго, не запомнила ее лица. Потом поезд тронулся и пошел, понемногу набирая скорость. Мимо одно за другим поплыли бледные пятна чужих, незнакомых лиц, с одинаковым выражением скучливого интереса разглядывавших остающийся позади безымянный полустанок и стоящего на пустом перроне человека. Алевтина Матвеевна так и не выглянула в окно, но Сиверов все равно помахал вслед уходящему поезду рукой и неторопливо побрел туда, где оставил «опель» Ежова — машину нужно было отогнать подальше и утопить в каком-нибудь лесном водоеме, чтобы окончательно обрубить все концы.

Глеб открыл глаза, прогнав видение, и с наслаждением потянулся, не обращая внимания на боль в потревоженных ребрах.

— Без следа — значит, без следа, — сказал он вслух и улыбнулся в ответ на вопросительный взгляд генерала. — Хотите еще кофе, Федор Филиппович?