Андрей Воронин: Слепой. Волчанский крест

Кровавый след привел Ежова на гребень холма, откуда он без труда увидел внизу, на огражденной с трех сторон огромными валунами прогалине, черно-белое пятно свежего, еще не пережившего ни одного дождя кострища, возле которого на земле лежала какая-то косматая туша. В стороне что-то поблескивало; приглядевшись, Макар Степанович различил знаменитую выжловскую двустволку с отломанным прикладом и понял, что находится на правильном пути.

Над трупом «оборотня» он остановился. По залитому запекшейся кровью, вздувшемуся, с выбитыми передними зубами лицу ползали мухи; серебристый мех, как живой, шевелился, тревожимый и раздвигаемый полчищами деловитых рыжих муравьев.

— Вот оно, значит, как, — задумчиво пробормотал Макар Степанович, глядя в мертвое лицо наряженного в маскарадный костюм директора школы. — Вот это, значит, кто. С-сука!

Коротко размахнувшись, он ударил мертвеца в ребра носком дорогого заграничного ботинка на толстой рубчатой подошве. В воздух с жужжанием взвилось облако потревоженных ударом мух; ощущение было такое, словно он пнул обернутое звериной шкурой дубовое бревно.

— Р-р-р-р-р!!! Я оборотень! — скорчив страшную рожу, сказал мертвецу Макар Степанович и плюнул, целясь в залепленный черной лепешкой запекшейся крови широко открытый глаз.

Плевок шлепнулся в остывшую золу на краю кострища. Равнодушно перешагнув через тело, Ежов зашагал туда, где сквозь густую заросль можжевеловых кустов едва виднелась узкая черная расселина, служившая, если верить автору письма, входом в легендарную пещеру Али-Бабы.

Часы показывали уже начало одиннадцатого, когда Николай Гаврилович Субботин, немного отдышавшись на гребне холма, начал спускаться в котловину, на дне которой виднелись поросшие лесом развалины Волчанской обители.

За те годы, что он тут не был, в монастыре и вокруг него мало что изменилось. Разве что деревья поднялись повыше да подлесок сделался гуще — вон, главные ворота совсем затянуло, скоро сквозь них и не продерешься.

Мох, то седой, то изумрудно-зеленый, приятно пружинил под ногами; над головой, в кронах старых деревьев, пересвистывались лесные пичуги. Маузер в деревянной кобуре в такт шагам похлопывал его по бедру — старый, проверенный товарищ, не раз выручавший в прежние лихие времена. Поверх цивильного пиджака с несвежей белой сорочкой и старомодным галстуком эта смертоубойная пушка смотрелась довольно нелепо, но Николая Гавриловича это нисколько не беспокоило — тут не было никого, кто был бы шокирован, увидев волчанского мэра в таком непривычном виде. Из левого кармана пиджака торчал, оттопыривая полу, пакет с пирожками Алевтины Матвеевны: брать с собой портфель Субботин, естественно, не стал, а пирожки прихватил на тот случай, если тут, в лесу, его застигнет приступ голода. А что? Воздух свежий, да и подождать, наверное, придется, покуда Басаргин не выгонит эту крысу из норы.

В монастыре царило прежнее запустение. Можно было подумать, что тут уже лет сто не ступала человеческая нога; в это хотелось верить, но это, конечно, было не так, совсем не так. Николай Гаврилович на всякий случай передвинул кобуру на живот, откинул деревянную крышку и положил ладонь на округлую рубчатую рукоятку пистолета.

Он поднялся по широким, присыпанным лесным мусором, затянутым покрывалом мха ступеням и вступил под дырявые своды монастырского храма. Тут тоже все было как раньше — и десять, и двадцать лет назад, — разве что признаки постепенного разрушения стали более заметными. На алтаре, прямо под проломом в крыше, поднялась молодая, хилая березка, и даже трава какая-то вокруг выросла — знакомая травка, местная, в молодости Николай Гаврилович даже помнил, как она называется. Теперь-то, конечно, забыл, как и многое другое, а раньше помнил. Не та ли это трава, которой Сохатый Степку Прохорова столько лет подряд притравливал? Да нет, кажись, не она, у той листья вроде покруглее.

Он спустился в усыпальницу и включил электрический фонарик. Слабый луч света скользнул по каменным параллелепипедам гробниц и уперся в черный провал открытого лаза. Что ж, так тому и быть! Никто сюда насильно никого не гнал, никто сюда никого не приглашал. Сами пришли, наплевав на многочисленные предупреждения, вот пускай на себя и пеняют. Кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет. Фильм такой был, «Александр Невский» — смотрели? Оно и видно, что нет. А если смотрели, так, наверное, успели забыть.