Том Клэнси - Реальная угроза

Впрочем, гораздо более важным оказалось то, что никто из отделения не пострадал, хотя автоматная очередь прошла совсем рядом с сержантом Гуэррой. Рамирес закончил осмотр объекта и выстроил свое отделение для дальнейшего перехода. Впереди опять шел Чавез.

Подниматься вверх по крутому склону было трудно, и у капитана Рамиреса появилось время для размышлений. Он быстро понял, что задуматься над этим следовало намного раньше.

В чем заключалась цель этой операции? Рамирес считал, что в их высадке на высоких плато Колумбии, а не в уничтожении группы, производящей кокаин.

Капитан понимал, что наблюдение за аэродромами оказывало непосредственное воздействие на сокращение поставок контрабандного кокаина в Соединенные Штаты. Четыре группы, высаженные в Колумбии, вели здесь тайную разведку, и собранные ими сведения каким-то образом использовались. Подобная операция была не только простой, но и несомненно приносила пользу. А вот чем они занимались сейчас? Его отделение только что осуществило идеальный налет на временную базу, где готовили наркотическое сырье. Солдаты действовали, как превосходно отлаженный механизм, не совершили ни единой ошибки - этому, впрочем, способствовала слабая подготовка противника.

Однако ситуация быстро изменится. Противник многому научится. Охрана будет гораздо лучше. Картель усилит ее еще до того, как поймет, что происходит. Уничтоженная база по переработке сырья даст им понять, что организация охраны нуждается в улучшении.

А чего мы добились этим нападением? - подумал Рамирес. Этой ночью не будет переработано несколько сотен фунтов листьев коки.

Капитану не было дано никаких указаний, как поступить с листьями, и даже если бы он получил эти указания, уничтожить листья можно только огнем, а капитан был не настолько глуп, чтобы ночью разводить костер на горном склоне, какие бы приказы он ни получил. Выходит, нападение было совершенно бесполезным. Переработке подвергаются многие тонны листьев коки на десятках - скорее сотнях - временных баз. За эту ночь его отделение не нанесло наркобизнесу даже комариного укуса - картель попросту не заметит понесенного ущерба.

Тогда ради чего, черт побери, мы рискуем нашими жизнями? - спросил себя Рамирёс. Этот вопрос ему следовало задать еще в Панаме, но капитан, подобно трем другим офицерам, был охвачен яростью из-за убийства директора ФБР и остальных американцев. К тому же он был только капитаном и потому скорее исполнял приказы, чем отдавал их. Профессиональный офицер, он привык получать приказы от командиров батальона или бригады, старших офицеров, которые отдавали себе в них отчет - большей частью. На этот раз, однако, он получил приказ из какого-то другого места - от кого? Теперь Рамирёс уже не был уверен в правильности приказа, сомневался в том, что тот, кто отдал его, понимал последствия.

Но почему он не задал вопросов тогда?

Сегодня операция была проведена успешно. До этого все его мысли были направлены на исполнение определенной задачи. Теперь задача выполнена, и перед ним открылась пустота. Об этом следовало подумать раньше. Теперь Рамирес понял это, однако понял слишком поздно.

Вторая половина ловушки, в которую он попал, беспокоила его еще больше. Ему придется убедить солдат, что они действовали правильно. Действительно, лучшего исполнения обязанностей не мог бы пожелать от них никакой командир. Но...

Чем мы занимаемся здесь, черт побери? Он не знал этого, потому что ему не объяснили целей операции, потому что он был отнюдь не первым молодым капитаном, спохватившимся слишком поздно, потому что в вооруженных силах США для молодых капитанов стало почти традицией задавать себе вопрос: почему их заставляют что-то делать? Но почти всегда они задают себе этот вопрос слишком поздно.

У него, разумеется, не было выбора. Рамиресу приходилось исходить из того - как подсказывали ему подготовка и опыт, - что в проведении операции есть здравый смысл. И хотя у него были все основания сомневаться в этом - капитан был отнюдь не глуп, - он заставил себя верить в мудрость общего замысла. Рамирёс должен был верить в это. Стоит начать сомневаться в правильности приказов, и армия перестанет существовать.

Чавез, идущий в двухстах метрах впереди, чувствовал на спине мокрое липкое пятно и задавал себе другие вопросы. Ему никогда не приходило в голову, что придется нести кровоточащий труп врага вверх по горному склону. Он не предполагал, что это станет ему напоминанием о том, что он совершил, заставит испытывать угрызения совести. Он убил крестьянина. Не вооруженного охранника, даже не врага, а какого-то бедняка, согласившегося выполнить работу, чтобы, наверно, накормить семью, - если такая у него была. Но разве у Чавеза был выбор? Неужели он должен был дать ему убежать?