Алексей Хапров - Наследник

— Да? Слушаю, — ответил заспанный голос Ширяева.

— Миша, срочно осмотри двор, — попросил я.

— А что случилось?

— В доме только что кто-то был.

— Да кто здесь может быть?

— Делай, что я говорю! — рявкнул я. — Сейчас не время для дебатов.

— Ладно, ладно, — миролюбиво пробормотал мой напарник.

Я вышел наружу. Ширяев ходил вдоль забора с фонариком в руке.

— Ты почему не включил освещение? — поинтересовался я.

— Хозяйка не велела. Негоже, говорит, когда в доме случилась смерть. Кстати, здесь никого нет. Может, тебе померещилось?

— Ничего мне не померещилось, — отрезал я. — Вот что, нарушай запрет хозяйки, и давай еще раз все осмотрим.

Но наши поиски результатов не дали.

— Слушай, а с чего ты взял, что он во дворе? — спросил меня Ширяев, когда мы, обойдя вокруг дома, вернулись к исходной точке.

— Входная дверь хлопнула, — объяснил я.

— Хм! Так, может, он специально ею хлопнул, чтобы ты именно так и подумал, а сам сейчас преспокойно прячется внутри?

Я нахмурился. Предположение моего напарника было резонным. Меня разобрала досада. Как я сразу об этом не подумал?

— Быстро в дом! — скомандовал я.

Мы вбежали на крыльцо и нос к носу столкнулись с Катериной.

— Что случилось? — взволнованно спросила она. — Что вы бродите?

Я коротко объяснил, в чем дело.

— Срочно осмотрите все помещения! — всполошилась хозяйка. — Мне только еще воров тут не хватает.

Мы спустились в подвал, но заходить в него не стали. Не было смысла. Его дверь была заперта снаружи. На ней висел большой амбарный замок. Потрогав его, и убедившись, что он в целости и сохранности, мы снова поднялись наверх.

Исследовав кухню и санузел, заглянув в спальню, мы подошли к крайней двери коридора. Это была гостиная, в которой разместилась Лидия Ивановна. Мы с Ширяевым озабоченно переглянулись. Ни ему, ни мне не хотелось лишний раз сталкиваться с этой вредной, заносчивой особой.

Уловив наше замешательство, Катерина взяла инициативу на себя. Ее рука решительно потянулась вперед. Раздался деликатный стук.

Ответом явилась тишина. Стук повторился. Он стал более настойчивым.

— Мама! — громко позвала хозяйка. — Позвольте нам войти.

Но в ответ по-прежнему не раздавалось ни звука.

На лице Катерины заиграла тревога. Она легонько толкнула дверь. Та бесшумно приоткрылась. Мы осторожно вошли. Хозяйка зажгла свет. То, что предстало нашим глазам, заставило нас отпрянуть.

Старуха неподвижно лежала на полу возле застеленного постельным бельем дивана. На ней значилась лишь одна ночная рубашка. Ее рот открылся в беззвучном крике, а остекленевшие глаза были устремлены куда-то вверх. Вокруг ее головы растекалась огромная лужа крови, сочившаяся из перерезанного горла. Все ее вещи были беспорядочно разбросаны по сторонам. Здесь явно что-то искали.

Катерина ахнула и в ужасе закрыла лицо руками. Меня чуть не вывернуло наизнанку. Невозмутимость сохранил только Ширяев.

— Ничего не трогать! Всем выйти! — скомандовал он, и помчался звонить в милицию.

— Радик! — спохватился я. — Он же там совсем один!

Я бросился на второй этаж.

Дверь "детской" оказалась заперта. На мой стук мальчик ответил не сразу. Только после третьей настойчивой "дроби" я, наконец, услышал его голос.

— Кто там?

— Радик, это я, — сказал я, — дядя Женя. Открой, пожалуйста!

— Зачем? — в голосе ребенка промелькнул испуг.

— Я хочу убедиться, что с тобой все в порядке.

— Со мной все в порядке.

— И все-таки, открой.

— Не открою.

— Почему?

— Я хочу спать.

— Да оставь ты его, — раздраженно бросил подошедший Ширяев. — Цел, и ладно. Опергруппа сейчас будет. Давай пока осмотрим остальные комнаты. Может, убийца прячется где-то здесь. Кстати, ты хорошо запомнил его силуэт?

— Честно говоря, не очень, — признался я. — Он промелькнул слишком быстро.

Хорошенько обыскав весь второй этаж, мы так никого и не нашли…

Мое желание "уйти в отставку" Баруздин воспринял спокойно. Он не проявил даже малой толики каких-либо эмоций.

— Ну, что ж, хочешь уйти — уходи, — пожав плечами, заявил он. — Удерживать тебя насильно я не стану. Хотя, признаться, твое решение меня не радует. Ты хороший сотрудник.

— Роман Олегович, но я действительно больше не могу! — в сердцах воскликнул я.

И это было чистой правдой. Прошедший день меня просто доконал. Сначала это "мурыженье" в прокуратуре, затем — страшная ночь, а под утро, когда приехала милиция, — новый допрос, отнявший у меня последние остатки сил.