Агата Кристи: Тайна испанской шали

Агата КРИСТИ

ТАЙНА ИСПАНСКОЙ ШАЛИ

Блуждающий взгляд мистера Иствуда остановился на потолке, оттуда переместился на пол, а затем на правую стену. Усилием воли мистер Иствуд заставил его вернуться к стоявшей перед ним пишущей машинке.

Девственная чистота бумажного листа была нарушена названием, отпечатанным большими буквами:

ТАЙНА ВТОРОГО ОГУРЦА

Отличное название. Остановит и заинтригует кого угодно. "Тайна второго огурца", - подумает читатель. - О чем бы это? Огурец? Тем более второй! Такой рассказ нельзя не прочесть". И он будет ошеломлен той изумительнейшей легкостью, с которой этот мастер детективного жанра сплел столь восхитительный сюжет вокруг обыкновенного огурца.

Но.., хотя Энтони Иствуд знал, каким должен быть новый рассказ, он почему-то никак не мог начать его. Известно, что главное в любом рассказе название и сюжет, остальное - просто кропотливая подгонка; иногда название само определяет сюжет, и тогда только успевай записывать, но сейчас оно уже - и весьма удачное - возникло, а в голове его - ни малейшего намека на сюжет.

Взгляд Энтони Иствуда с тоской снова устремился к потолку, но вдохновение не приходило.

- Я назову героиню, - вслух сказал Энтони, чтобы как-то подстегнуть себя, - Соней или Долорес, у нее будет бледная - но не как у больных, а бархатисто-матовая кожа и глаза, как два бездонных омута. А имя героя будет Джордж или Джон - что-нибудь короткое и чисто британское. А садовник придется ввести садовника, чтобы как-то притянуть сюда огурец, - садовник мог бы быть шотландцем, который до смешного боится ранних заморозков.

Подобный метод иногда срабатывал, но сегодня он не помогал. И хотя Энтони совершенно отчетливо представлял себе Соню, Джорджа и садовника, они не проявляли ни малейшего желания включаться в действие.

"Конечно, я мог бы взять вместо огурца банан, - в отчаянии подумал Энтони, - или латук', а то и брюссельскую капусту... Брюссельская капуста.., стоп-стоп... А что, это мысль! Тут и шифрограмма... Брюссель.., украденные акции.., зловещий бельгийский барон..."

Но это был лишь случайный проблеск. Бельгийский барон решительно не захотел материализоваться, к тому же Энтони вовремя вспомнил, что огурцы и ранние заморозки несовместимы, а это исключает комичные переживания шотландского садовника.

- Черт бы меня побрал! - в сердцах воскликнул мистер Иствуд.

Он вскочил и схватил "Дейли мейл". Быть может, в разделе криминальной хроники найдется что-нибудь вдохновляющее. Однако новости в это утро были в основном политические. Мистер Иствуд с отвращением отбросил газету.

Взгляд его упал на роман, лежавший на столе. Закрыв глаза, он ткнул пальцем в одну из его страниц. Слово, указанное самой судьбой, было "овцы". И сразу же воображение услужливо развернуло перед ним долгожданный сюжет во всех подробностях. Хорошенькая девушка, возлюбленный убит на войне.., ее разум слегка помутился... присматривает за овцами в горах Шотландии, мистическая встреча с покойным возлюбленным... Эффектный финал: стадо овец, игра лунного света - словно на каком-нибудь академическом полотне - а девушка, мертвая, лежит на снегу, и на нем две дорожки следов Это мог бы быть прекрасный рассказ. Энтони, вздохнув, сердито тряхнул головой, чтобы освободиться от его власти. Потому что слишком хорошо знал: редактору, с которым он обычно имеет дело, такой рассказ, как бы прекрасен он ни был, не нужен. В рассказах, которые были ему нужны и за которые он выкладывал кругленькую сумму, действовали загадочная темноволосая женщина, сраженная ножом в сердце, и молодой несправедливо подозреваемый герой, в сюжете фигурировало множество фантастических догадок, ну а тайна неожиданно распутывалась благодаря еще более неожиданной - вроде его "второго огурца"! - улике, а убийцей оказался вполне тихий и безобидный персонаж.

"Хотя, - размышлял Энтони, - десять к одному, что редактор даст рассказу совсем другое название - что-нибудь эдакое, с душком, ну, например, "Самое мерзкое убийство", причем даже не подумает спросить у меня на это разрешения. А-а, черт бы побрал этот телефон!"

Он в раздражении снял трубку. Дважды уже за последний час ему пришлось подходить к аппарату, сначала кто-то ошибся номером, потом он вынужден был принять приглашение на обед к одной кокетливой светской даме, которую ненавидел лютой ненавистью, но которой не мог отказать, поскольку она была очень назойливой.