Жозеф Кессель - Лев

— Разве возможно оставить все это? — спросила она.

Я обернулся. Я был согласен с этой маленькой девочкой.

— Здесь я так счастлива, так счастлива! — сказала Патриция, словно засыпая, и в голосе ее звучала абсолютная уверенность в этом счастье. — Папа знает это, знает…

Кровь прихлынула к ее загорелым щекам. Голос ее возвысился, срываясь на крик:

— Как я буду жить в пансионе и не видеть его? А он? Что с ним станет без меня? Он самый сильный на свете! И он делает все, что я захочу.

Патриция беззвучно рассмеялась.

— А Кихоро! Разве я смогу взять его с собой?

Девочка склонила голову.

— Мама всегда мне рассказывает о красивых игрушках у детей, там, в городе… Об игрушках! Об этих…

Патриция хотела еще раз повторить это бессмысленное слово, но забыла о нем. Вдалеке, среди высокой травы, появилось рыжее пятно в ореоле темной гривы. Кинг неторопливо приближался к нам. Он думал, что идет слишком рано. Каждый шаг его массивных лап, каждое движение могучих плеч дышали царственным величием. Он не смотрел по сторонам. И даже не внюхивался в запахи саванны. Зачем? Час охоты еще не настал. Что ему было тревожиться? Звери? Пусть они его боятся. А человек в заповеднике был его другом.

И большой лев шествовал, беззаботный и великолепный, и если его хвост хлестал по бокам, то только для того, чтобы отгонять назойливых мух.

Патриция смотрела, затаив дыхание. Было такое впечатление, будто она видит Кинга впервые. И словно боялась, что это очарование разрушится. Солнце сверкнуло в золотых глазах льва. Девочка не могла больше сдерживаться. Она издала переливчатый знакомый призыв. Грива Кинга вздыбилась. Веселый, рокочущий рев, который был его смехом, раскатился по саванне. Огромный лев сделал один прыжок, как бы медлительный и небрежный, еще один, третий, — и очутился рядом с нами.

Кинг облизал лицо Патриции и протянул ко мне морду, — чтобы я почесал ее между глаз. Его левый, более узкий и маленький глаз сегодня, казалось, подмигивал мне особенно дружелюбно. Затем большой лев растянулся на боку и поднял передние лапы, чтобы девочка могла уместиться на своем обычном месте.

Но Патриция этого не сделала. Настроение ее сразу изменилось, и она повела себя очень странно. До сих пор, до прихода Кинга, она была такой ласковой, беззаботной и безмятежной, и вдруг ею овладело почти исступленное нетерпение.

Она выбежала из тени ветвей и приставила ладонь козырьком ко лбу, пристально вглядываясь в окружающие заросли. Потом вернулась, села на корточки между мной и львом, снова вскочила. Я хотел заговорить. Она жестом приказала мне молчать.

Опустив на траву морду, которая от этого словно расплющилась, Кинг время от времени подзывал ее дружелюбным ворчанием. Он был здесь, под своим деревом, и Патриция была рядом, но почему-то сегодня она его не замечала. Кинг ничего не понимал.

Лев осторожно вытянул лапу и тронул девочку за плечо. В это мгновение она всматривалась в заросли, а поэтому вздрогнула от неожиданности и отбросила его лапу. Лев тоже вздрогнул, но от удовольствия. Наконец-то начинается игра! Он толкнул девочку лапой немного сильнее. На этот раз Патриция отшвырнула ее изо всех сил, ударила и дико вскричала:

— Сиди тихо, болван!

Кинг медленно перевалился, лег на живот. От его глаз под тяжелыми и почти закрытыми веками остались только узкие желтые щели. Он походил на сфинкса. Но этот сфинкс своим взглядом сейчас вопрошал Патрицию. Он еще никогда не видел ее такой.

Лев вытянул морду и ласково лизнул девочку в щеку. Она ударила его кулаком по ноздрям.

Кинг встряхнул гривой и молча, не издав даже ворчания, встал, ©пустил голову и сделал шаг, чтобы уйти.

— Ну, нет! — закричала Патриция. — Ты меня так не оставишь! Еще не пришел такой день!

Она бросилась за Кингом, вцепилась обеими руками в его гриву, прижалась горящим лицом к его ноздрям. И Кинг снова рассмеялся, снова повалился на бок. Счастливые глаза льва опять стали золотыми. Патриция растянулась рядом с ним. Но взгляд ее не отрывался от далеких зарослей на краю поляны.

Звук запущенного мотора долетел до нас… Я инстинктивно встал.

— Садитесь! — сердито сказала Патриция. — Ваш дурак шофер, наверное, испугался, что его оставили так надолго одного.

По лицу ее пошли морщинки от напряженной работы мысли, словно она вспомнила что-то неприятное.

— Но ведь он не один, — пробормотала она. — С ним Кихоро…

Я мог бы ей сказать, что старый кривой следопыт давно где-то поблизости, с ружьем наготове. Но мне это было запрещено.