Жозеф Кессель - Лев

Антилопы, гну, газели, зебры и буйволы, — на пределе скорости машина кренилась, выпрямлялась, ныряла, вставала на дыбы и гнала их стада друг на друга и все сужала круги, пока не наступал момент, когда весь этот калейдоскоп пестрых шкур, морд и рогов не рассыпался во все стороны прыжками, скачками, галопом, отчаянными перебежками и не исчезал в бескрайних зарослях.

Задыхаясь, опьяненная и ослепленная счастьем, Патриция кричала:

— Смотрите! Как они хороши! Как быстро мчатся зебры! Как высоко прыгают антилопы! С какой силой буйволы ломятся сквозь кусты!

Она схватила меня за руку, словно чтобы понадежнее передать мне свою уверенность, и сказала:

— Мой отец — их друг. Животные нас знают. Мы можем с ними играть.

Не знаю, разделял ли Буллит, столь суровый ко всем, кто хоть в малейшей степени нарушал покой животных, наивную уверенность своей дочери. Возможно, он полагал, что именно из-за непреклонной строгости, с какой он охранял этот покой, сам он мог его иногда нарушать. А может быть, просто в нем пробудился инстинкт, страсть, с которой он не в силах был справиться? Какое мне было дело! Игра продолжалась. И становилась все рискованнее, все опасней.

Помню, мы натолкнулись в глубине долины на слонов. Их было целое стадо, — голов сорок — пятьдесят, — и все они бродили по лужицам воды, вытекаемой из какого-то чудесного источника в зарослях, расчищенного Буллитом. Одни отыскивали хоботами пищу в порослях на склонах, другие перекатывались в тине. Слонята толкались, мамаши обливали их водой. Вожак стада с пожелтевшими от времени бивнями, огромный и одинокий, возвышался над своим племенем, как гранитное изваяние.

Завидев между деревьями нашу машину, он даже не шевельнулся. Что могло ему, всемогущему, сделать это насекомое с другими насекомыми на спине? Но «лендровер» от холма к холму, от впадины к впадине приближался к стаду гигантов. Он подпрыгивал, скрежетал и рычал, проносясь между их семьями. И слонята перепугались. Тогда хобот старого вожака взвился вверх, загнулся, и тишину джунглей разорвал оглушительный трубный рев, более страшный и мощный, чем сигнал сотни боевых труб. Все стадо сдвинулось, присоединилось к нему. Самцы встали позади вожака. Самки окружили слонят.

Буллит остановил машину прямо напротив слонов, сгрудившихся в единую неподвижную массу лбов, плеч и колоссальных спин; лишь хоботы их конвульсивно метались, как разъяренные змеи. И только в последнюю секунду, когда из всех этих хоботов одновременно вырвался тот же пронзительный бешеный рев и вся чудовищная фаланга стронулась с места, Буллит повернул «лендровер» и на полной скорости устремился прочь, виляя между кустами. Дорога, к нашему счастью, оказалась приличной. Это походило на чудо, но, наверное, Буллит давно уже расчистил ее и привел в порядок.

Не знаю, какое у меня было в тот момент выражение лица, но, посмотрев на меня, Буллит и Патриция обменялись заговорщицкими взглядами. Затем Буллит нагнулся к дочери и что-то шепнул ей на ухо. Патриция радостно закивала, и глаза ее заискрились лукавством.

Машина выкарабкалась по склону из долины слонов, и мы очутились на плато, где заросли перемежались с широкими открытыми пространствами. Буллит замедлил ход, приближаясь к одной из этих больших полян, поросших сухой травой. На середине ее, прямо на солнце, лежали рядом три огромные корявые колоды с серой корой. Какой же силы должен быть ураган, чтобы забросить — и откуда? — эти стволы на середину голого поля? Я спросил об этом Буллита. Не отвечая, стиснув губы, он все осторожнее приближался к поверженным великанам.

Внезапно конец одного ствола дрогнул, приподнялся и превратился в кошмарную голову, грубо отесанную, всю в буграх и корявых нашлепках, которая оканчивалась массивным загнутым рогом. Две другие чудовищные колоды ожили таким же образом. Три носорога, не двигаясь, смотрели на машину. И тогда Буллит начал описывать вокруг них круги. И с каждым кругом подъезжал к ним все ближе и ближе.

Первое чудовище тяжело поднялось. Затем второе. Затем третье. Они встали плотно зад к заду, выставив рога в разных направлениях. Материал, из которого они были сделаны, был настолько груб, а формы так примитивны, словно в спешке и наугад их вырубали из серых потрескавшихся глыб в последний час творения.

Носороги поворачивали за нами ужасные рогатые морды. Их маленькие косые глаза неотрывно следили за нами сквозь щели между тяжелыми складками.