Паула Гослинг - Ответная месть

— А не было ли у него здесь друзей или врагов?

— Нет, не могу назвать никого. Он интересовался многими людьми, проявлял живой интерес почти к каждому. Он беседовал со многими — он, знаете ли, умел слушать. В нашей работе так важно уметь выслушать человека.

— В нашей работе тоже, — проговорил Страйкер, закрывая свой блокнот.

— Не понимаю, какого черта они потащили ее с собой на Фрэнч-стрит? — проворчал Нилсон, когда они с Пински направлялись к дому Ричмонда. — Это не место для женщины.

— Она же агент федеральной службы, не так ли? — заметил Пински, — значит, должна быть привычна к таким вещам.

— Ну, конечно, она читала об этом в книжках и изучала в школе. Это же совсем не то, что быть уличным полицейским, Нед. Эти федеральные работники умеют только хорошо говорить — когда же требуется выполнить грязную работу, сию же минуту зовут нас, — продолжал ворчать Нилсон. — Я думаю, она, возможно, защитила в колледже диплом по философии, выполнила какое-нибудь остросюжетное задание, чтобы говорить с гордостью: да, поработала! А потом перевелась подальше от нашего пекла.

— Она двигается, как энергичный, хорошо тренированный человек, — заявил Пински. — Я уверен, что она тренируется, занимается бегом или чем-то подобным. Никогда не будет у человека такой легкой свободной походки без занятий спортом: теннисом, например, или фехтованием, или танцами по крайней мере.

— Я вот что тебе хочу рассказать, — продолжал Нил-сон. — Она была почему-то чертовски рада увидеть этого Хоторна на столе в морге, понимаешь? Спросила, якобы для идентификации, нет ли у него небольшого округлого шрама на заднице? Бэннэрман перевернул его — такой шрам был. Я предполагаю, что она этот шрам ему и устроила. Возможно, укусила его.

— Да брось ты!

— Нет, я думаю, так оно и было. У нее был очень довольный вид, это уж точно не от горя. Я уверен, что между ними кое-что было, а потом он ее бросил, или что-то в этом роде.

— Похожа она на тех женщин, которых бросают?

— Нет, конечно, — но кто знает, не был ли этот самый Хоторн такой тварью, что мог бы бросить и мисс Америку, например, а? Некоторые мужики, представь себе, испытывают неприязнь к красивым женщинам, им нравится унижать их, втаптывать в грязь.

— Ну, ты-то к ним не относишься, — заметил Пински, когда Нилсон свернул к обочине и сверил номер дома, возле которого они остановились, с записью в блокноте.

— Конечно, не отношусь, — согласился Нилсон. — Я ценю красоту во всех ее проявлениях, а особенно в женской половине человечества. Кажется, это здесь: номер 4583 Пэсифик-авеню.

Гостиная небольшого каркасного дома была чистой и опрятной, несмотря на то, что мебель была уже не новой и повсюду виднелись следы детского присутствия. В одном углу стоял ящик с игрушками, один маленький шлепанец был придавлен креслом-качалкой. Верх телевизора был буквально заставлен моментальными фотографиями детей, преимущественно улыбающихся, с выпавшими молочными зубами, разного возраста, пола, с разным оттенком волос, но с тем же удлиненным подбородком и широко расставленными глазами, как и у человека, стоящего сейчас напротив них.

— Я не хочу рассказывать об этом, — мрачно произнес он.

— Перестань, мужик, — этот негодяй уничтожает полицейских, — сказал Нилсон.

— Я знаю — сам видел.

Фрэнк Ричмонд был худым, высоким мужчиной с упрямым выражением глаз и легким акцентом, доказывающим, что он родом из штата Джорджия. Одежда свободно болталась на нем, как будто он совсем недавно потерял много веса. Кожа на его лице была бледной и сухой, а руки дрожали, когда он закуривал сигарету.

— Как бы вы себя почувствовали, когда мозги вашего партнера вдруг вылетели вам на колени, а? Слушайте, я всегда служил честно и хотел работать в полиции, но я вынужден был уйти, понимаете? Следующим мог быть я, а я хочу, чтобы мои мозги оставались внутри моего черепа.

— Поэтому вы ушли, верно?

Ричмонд как будто приготовился от чего-то защищаться:

— А из-за чего же, черт побери! Я не боюсь встречи с преступником один на один, не боюсь быть избитым, не боюсь, что мне будут плевать в лицо. С нами это бывает, мы все готовы к этому. Но когда в меня стреляют из засады, когда на меня охотятся, а я даже не имею шанса защитить себя? К черту такое дело!

Он то и дело постукивал своей сигаретой о край пепельницы, хотя пепел на ней еще не образовался. Его ногти были обкусаны до кожи.

— Как вы ладили с Рэндолфом?

— Замечательно ладили. У нас были очень хорошие отношения. Он был парень что надо.