Светлана Сорокина - Убийство в Café de flore [СИ]

На следующее утро, как обычно, друзья встретились в библиотеке.

— Что нового? — как всегда спросил Алекс, когда Кэтти разложила папки.

Она как можно больше набрала в легкие воздуха и задержала дыхание, чтобы не сорваться и не наговорить всего того, о чем будет потом жалеть. Например, как она из-за него переживала, вместо того, чтобы заниматься переводом. Да разве она могла вообще работать или о чем-то другом думать в то время?

Вместо этого Кэтти, удивляя себя саму, спокойно рассказала о том, что успела сделать и о важной фразе в первом письме Софи де Буа, оставленном наследникам.

— Помнишь, я с самого начала говорила, что фраза мне знакома? Та вот «Остановись! Смотри! И слушай!» — это название коллекции тридцатых годов Эльзы Скиапарелли или Скиап, как ее называли в Париже. Очень сюрреалистическая. В ней она впервые показала вместо застежек грубые молнии, вечерние платья — в виде дождевиков, необычные сари.

— Фраза имела двойной смысл. Ты это хотела сказать?

— Да, и не только. Первое: Софи де Буа призывала наследников быть внимательными к деталям, чтобы найти по указаниям Старого графа и ее подсказкам «сокровище» или — завещания. Второе: она указывала на имя дизайнера, с которым связаны поиски завещаний. Третье: в самой коллекции есть подсказки.

— Это интересно. И какие же?

— Например, Скиап заменила пуговицы французскими монетами. Наследство так же связано с деньгами и немалыми.

— Да. Именно семье Мадлен была подарена шляпка от Скиап. Нужно «прощупать» эту связь. Ты хорошо поработала, Кэтти.

— Это еще не все! — И девушка, окрыленная похвалой, достала странички с переводом Дневника Мишель Саган. — Обрати внимание на сцену в салоне Эльзы Скиапарелли!

Просмотрев страницы, Алекс задержал внимание на подчеркнутом Кэтти абзаце. Лицо его просияло:

— Да будут благословенны девичьи Дневники! — С этими словами, взяв странички, он удалился в свою комнату для их детального изучения.

Вечером Кэтти позвонил Антуан. Поинтересовался самочувствием Алекса. Поскольку не дозвонился до него, просил передать, чтобы он был осторожен. То же касается Мадлен. Полиции удалось лишь добиться у индуса признания, что он выполнял чьи-то указания. Потом подозреваемый замолчал, поняв, что проговорился. «Теперь ни что не может заставить этого чертового индуса раскрыть рот!» — закончил он с негодованием.

Сообщение Антуана вывело Кэтти из равновесия. Она расстроилась, и все время думала, как она об этом скажет Алексу и особенно Мадлен, которая боится собственной тени. Страх и подозрения снова поселятся в этом доме.

Перед сном Кэтти плотно закрыла шторы на окнах и двери на замок, однако тревога и неприятное, тошнотворное состояние страха не покидало ее. Алекса она так же попросила закрыть окна и дверь. Ради ее спокойствия он пообещал это сделать. То, что шофер-индус действовал не по своей инициативе, он предположил сразу, когда понял, кто его тюремщик.

С самого утра в замке было заметное оживление — все ждали возвращения Жоржа и Мадлен. Мадам де Грамон попросила украсить цветами гостиную, столовую и их комнаты. Бабушка Жоржа с нетерпением ждала внука, и время от времени вздыхала, что наконец-то она увидит самозванку, желающую отобрать их замок. Дворецкий следил за исполнением своих приказаний и лично посещал кухню, где и без него уже мадам де Грамон пробовала блюда, внося изменения в меню. Никто не знал о помолвке, даже Кэтти. Однако атмосфера почему-то была праздничная, словно невидимое конфетти из блесток носилось в воздухе, создавая романтический флер.

Ближе к полудню Кэтти спросила Алекса:

— Как ты думаешь, они привезут само завещание или лишь очередную подсказку?

— Судя по тому, как все их ждут, они привезут из Киева что-то очень хорошее. Интуицию не обманешь. — Алекс многозначительно посмотрел на подругу, таинственно улыбаясь.

Встретившись с ним взглядом, Кэтти озарилась внутренним светом и еле слышно, чтобы не закричать от радости, сделав «большие» глаза, на высокой ноте почти пропела:

— Ты думаешь, то же самое, что и я?

— Помнишь, что говорила в своем первом письме Софи де Буа?

— Да. Еще там был рисунок двух котов и между ними — сердце.

К обеду к главному входу замка подъехало такси. Все домочадцы и слуги вышли встречать путешественников. Афина первая бросилась к Жоржу и Мадлен обниматься. Счастливые лица, радостные возгласы, поцелуи и объятия сделали момент встречи наполненным и незабываемым. Одна лишь бабушка — Симоне де Керсан, блистая бриллиантами, холодно представилась госте, подняв гордо подбородок вверх.