Светлана Сорокина: Старый дом под платанами

Картина на обложке: В. Садовников «Старый Петергоф». Художник 19 века

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

© Светлана Сорокина, 2015

© ООО «Написано пером», 2015

Вечерний свет проникал в Музыкальную гостиную из сада, наполняя ее сизым сиянием. Просачиваясь через тюль, закрывающую нишу высокого арочного окна, он обволакивал тяжелый занавес, рассеиваясь по комнате. Казалось, шелк портьер печально вздыхал. От золотистых подхватов, спускались вниз тяжелые, такого же цвета кисти. Именно за одну из них обеими ручонками судорожно схватилась маленькая девочка с огромным синим бантом в тон глаз, похожая скорее на фарфоровую немецкую куклу, чем на живого ребенка. Она стояла тихо, не шевелясь. Ее огромные глаза словно впились в рояль. Открытые ноты слегка колыхались. Звучал вальс Шопена № 2 сочинение 64. Звуки были едва слышны, но музыка узнаваема. Вероятно, сквозняк перевернул страницу. Холодная струя воздуха прошлась по полу, когда двери распахнулись. В их проеме появился стройный, словно вырезанный, темный силуэт женщины. Свет сверкающих, хрустальных люстр из коридора освещал ее сзади. Поэтому госпожа Алиса, в первые секунды своего появления, предстала перед девочкой таинственным объектом женского рода со снопом сияния в волосах. Глаза ребенка расширились от удивления, но тут же она узнала голос своей тети:

– Мария, милая! Вот ты где! Как же ты нас напугала, малышка! Мы сбились с ног, в поисках тебя. Что ты здесь делала, в темноте? – Последний вопрос Алиса задала, уже крепко прижимая четырехлетнюю племянницу к себе, взяв ее на руки. Спокойный взгляд ребенка по-прежнему был устремлен к роялю.

– Слушала музыку.

– Вот как? – Ее тетя насторожилась. – Тебе тоже послышался вальс Шопена?

Девочка кивнула головой. Она пальчиком указала на музыкальный инструмент, но тут вошла, запыхавшись, большая, средних лет женщина. Всплеснув руками, она хотела что-то сказать, но вовремя взяла себя в руки. Видимо, привычка контролировать свои эмоции взяла верх. Вежливо возвестив о своем присутствии легким покашливанием, домоправительница Эва почтительно и сдержано обратилась к хозяйке дома:

– Госпожа Алиса, я рада, что Мария нашлась. Однако странно, что именно здесь. Ведь я лично два раза осматривала Музыкальную гостиную и никого не видела.

Алиса – красивая, тридцатилетняя женщина рассеяно смотрела на открытый рояль. Ее брови взметнулись вверх крыльями чайки, затем вниз – к переносице, образовав едва заметную складку:

– Эва, почему снова открыта крышка инструмента?

– Я постоянно закрываю ее. Думала, – это Вы, госпожа, или кто-то из домашних играет. – Домоправительница с удивлением и ужасом смотрела на рояль.

– Нет. Я вот уже несколько лет не подхожу к нему. Секретарь не умеет. Прислуге запрещено. Вы… слышали какие-нибудь звуки фортепианной музыки? – Алиса странно посмотрела на Эву, но та, словно ожидая подобный вопрос, спокойно ответила:

– Нет. Никогда ничего не слышала, госпожа.

– Сегодня тоже ничего не слышали? Скажем, к примеру, вальс? – Хозяйка дома с тревогой и ожиданием, в котором угадывался скрываемый страх, и еще что-то непонятное, спрятанное на дне темных от волнения глаз, смотрела на домоправительницу.

– Нет. Ничего. Только пение канареек и птиц в саду.

Госпожа Алиса облегченно вздохнула. Неожиданно девочка, стоявшая все это время спокойно, чуть заметно дернула тетю за рукав:

– Когда я вырасту, тоже буду так хорошо играть, как мама? И у меня будет такое же красивое голубое платье, как у нее и роза в волосах?

– Конечно, так и будет, Мария! – Вымученная улыбка появилась на лице Алисы.

Женщины быстро переглянулись, уже не стремясь скрыть смятение и страх на своих лицах. К счастью, для них обеих, пришла няня и забрала девочку.

Некоторое время после ухода ребенка женщины молчали. Наконец, домоправительница, сделав книксен, собралась уйти, но Алиса остановила ее.

– Не показались ли Вам, Эва, слова Марии странными?

– Да, госпожа. – Не задумываясь, быстро ответила та, потупив глаза.

– А что Вас насторожило в рассказе девочки, Эва?

– Лишь то, мадам, что ребенок не мог знать и видеть, в чем похоронили ее мать. А малышка точно описала платье и даже розу в волосах Вашей покойной сестры. Царство ей небесное. – После паузы, с растерянным видом она добавила: