Николай Иванов - Чеченский бумеранг

– Войне конец, – шептали меж собой журналисты, и только один я из всей братии знал, как ловко все перевернется в нужный момент. Они имели в своих блокнотах лишь запятую, а я единственный распоряжался точкой.

Владел я еще и копией карты, на которой Заремба обозначил места захоронения погибших разведчиков. Победа наконец-то даст возможность перевезти их прах на родину и перезахоронить с честью. Детали обсудим вместе с подполковником, когда войдем в Грозный. Я мудро выписал себе командировку на двадцать дней…

– В полдень все узнаете, – многозначительно пообещал Лебедь, когда журналисты совсем насели на него, умоляя об интервью.

И то дело: негоже секретарю Совета безопасности бросаться разработками Генштаба походя. Но неужели к полудню войска успеют сомкнуть кольцо окружения? Меня почему-то потихоньку начинал бить мандраж, ибо что-то не состыковывалось с простой логикой. Я бы вообще на месте генерала прилетел на день позже, чтобы прокомментировать свершившийся факт, а не предстоящие намерения. Но Александр Иванович никогда не отличался терпением. Став третьим в борьбе за кресло Президента и уже тем самым обеспечив себе политическое будущее, захотел чего-то сразу. И перешел в услужение к Ельцину, лишь тот предложил ему кресло секретаря Совбеза.

А вообще последние дни словно напоказ вырисовали мне психологию власти. Если первый поход Зарембы в Чечню представил как бы скелет войны – грубый, лишенный прикрас, и одновременно с этим стремительный, сметающий все на своем пути, то сейчас предстала ее оболочка. Потная и невнятная, как Вениамин Витальевич. Жесткая и бескомпромиссная в лице-маске Павла Сергеевича. Выставляемая напоказ, красующаяся собой, как Лебедь…

Впрочем, все будет ему прощено, ежели сейчас он доведет дело с Чечней до конца. При помощи подполковников и капитанов. Победы хороши тем, что позволяют забыть мелкие прегрешения.

– Хватит, навоевались! – очнулся я в полдень от генеральского удара по столу.

Мы толпились вокруг вынесенных в поле столов, за которыми ставили свои подписи Александр Лебедь и Аслан Масхадов. Два бывших советских офицера. Десантник и артиллерист. Не они войну развязывали, но история вывела именно их на авансцену ее заканчивать в августе 1996 года. А как же операция?

Я суматошно отыскал взглядом начальника Генерального штаба: что за шуточки? Ведь согласно только что зачитанному соглашению наши войска не могут больше двинуть вперед без согласований с чеченско-ичкерийскими властями ни одного своего солдата! А спецназ в центре Грозного? А вышедшие на прямую наводку артиллеристы? А севшие в кабины «вертушек» летчики? Мы что, бросаем их посреди операции? Кто здесь самый главный, способный остановить непоправимую ошибку? Что происходит?

Начальник Генштаба не поднимал головы, и я вместо взгляда довольствовался только видом его камуфляжного кепи. Нет, ну погодите, идет несостыковка. Надо остановиться и вспомнить об операции. Лебедь мира – он белый, а не черный!

– Наконец-то, – не сдерживали радости одни журналисты. Скорее всего, из НТВ, просидевшие в чеченских штабах и там обласканные и задобренные.

– Позор, – шептали другие, даже не знавшие про замысел Генштаба и просто реагирующие на легкость, с какой Россия отказывалась от всего и вся в Чечне. Скорее всего, в понурых оказались те, кто готов был показать войну в Чечне из русских окопов, но по воле и недальновидности министра обороны Грачева изгонявшихся оттуда как враги нации.

А Лебедь продолжал стучать по столу засученными по локоть руками. Кто же ему по голове настучит, чтобы лучше соображал! Война, собственно, нашим народам не была нужна, но и чтобы заканчивать ее так…

Начальник Генштаба вышел из толпы, сгрудившейся вокруг миротворца. Снимать погоны? Стреляться? У него один выход, если не отменит решение Лебедя…

Никто не застрелился. Не снял погоны. Не отменил договор. Армия утерлась плевком, что прилетел из-за стен Кремля, и поплелась создавать совместные с боевиками комендатуры, посты, патрули – всю эту ересь, которая закончится минимум через месяц. Великая победа чеченцев, незнаемо как свалившаяся им в руки?

Бред!

Я оглянулся на степь, за которой начиналась Чечня. Где ждали сигнала затаившиеся разведчики. Где еще не знали о Хасавюртовском соглашении и наступившем мире. Марево, впереди одно лишь марево. Но что-то еще должно произойти, чтобы все нарушилось, сломалось…

Потом я бродил среди растерянных военных, ошалевших от победы бородатых чеченцев, мельтешащих журналистов. Начальник Генштаба исчез, и оставалось верить, что если не для стрельбы, то заниматься вызволением спецназа. «Неужели все?» – продолжал сомневаться в происшедшем. Я летел сюда не за тем. России, да и самим чеченцам по большому счету нужно не это, не подвешенное состояние, которое больше гарантирует новую войну, чем мир…