Николай Иванов - Чеченский бумеранг

© Н. Иванов, 2011

© ООО «Астрель-СПб», 2011

У кого-то на них наверняка хранится более обширное досье: рост, вес, дата рождения, послужной список… Я же перед вылетом спецназовцев на задание успел по просьбе комбрига Зарембы записать лишь по две-три странички из того, что они сочли нужным рассказать мне о своей жизни.

Сейчас, когда спецназовцы не вернулись, когда молчит мой телефон, остается единственное желание: показать московским «архивариусам», кого они посылали на верную смерть. Чтобы они приобщили мои короткие записи к тем данным, которые казались им более важными, – рост, вес, дата рождения, послужной список…

Состав тянулся обреченно, будто машинисты знали о засаде и предстоящем грабеже. Но увы: кто загнал себя в колею, личной судьбой не распоряжается.

– Давай-давай, – прекрасно ведая, что поезду деваться некуда, говорили и поджидавшие добычу налетчики.

Машинист послал в преддождевое небо несколько коротких гудков. Может, так требовалось по инструкции, но один к одному вышел сигнал «SOS». Морзянка ткнулась в одну гору, во вторую, исцарапала себе бока в глухом извилистом ущелье и окончательно расшиблась о скалы, клыкасто ощерившиеся вдали. На них, повиснув клочьями, и умолкла.

В этот момент впереди прогремел взрыв. Он взметнул узкие ленты рельс, в воздухе поотрывал и отбросил прицепившиеся к ним черные обрубки шпал, оставив после себя запах тротила и сгорбленный стальной узор. Поезд подобно загнанному в угол зверю теперь уже надсадно заревел, попятился. Но куда отступать, ежели и сзади щелкнул хлыст: «Стоять!»

– Дик ду [1] Всё хорошо (чеч.). , – удовлетворенно оценил проделанное командир.

Он один стоял на затоптанной, покрытой шрамами и перетяжками спине БТР. Черная разлапистая борода, длинные, свисающие на плечи волосы, перехваченные зеленой исламской лентой с арабской вязью и эмблемой волка. Угрюмый, знающий себе цену Одинокий Волк. Остальные из его команды залегли в дубовой роще, подгадавшей вырасти аккурат к началу войны и теперь охотно и зло помогавшей им воевать с федеральными войсками. Затем спокойно, размеренно, на автомобилях, – затмив дерзостью индейцев времен покорения Дикого Запада и даже летучие отряды самого батьки Махно, – налетчики двинулись к сжавшейся коричневой гусенице грузового поезда.

– Вскрывать пятый, шестой, десятый и двенадцатый вагоны, – сверившись с записями в блокноте, отдал приказ Одинокий Волк. Сам, покачиваясь в такт с бронетранспортером на неровностях, подъехал к тепловозу. Пружинисто спрыгнул, привычно отбросил назад непокорно взметнувшиеся волосы.

Машинист и его помощник лежали вниз лицом. На их вывернутых назад руках поблескивали наручники.

– График не выдерживаете, товарищи железнодорожники, – пожурил Волк, перешагнув через пленников. – Целых семь минут задержки. Заставляете волноваться, думать неизвестно что. Следующий раз так не поступайте.

Похоже, железнодорожники теперь жалели, что не опоздали на час, на два, навсегда. И уж наверняка молча клялись, что, если останутся живы, никогда не поведут локомотив в сторону Чечни.

– Как погода в Москве? А здоровье вашего Президента?

Вопросы не для ответов, а в пустоту, чтобы подчеркнуть свое безраздельное господство: хочу убиваю, хочу милую. А под настроение еще и разговоры веду. Да и приятно поинтересоваться самочувствием Ельцина у людей, которые лежат, уткнувшись мордой в пропитанную мазутом и мочой насыпь. И угадать, чего они в данный момент желают Президенту.

– Если останетесь живы, передадите ему привет от чеченских волков. Он так и не понял, кого тронул. И зачем. – Усмехнувшись, заскрежетал горными ботинками вдоль состава.

Когда-то закончится стрельба, сменятся правители, не сумевшие предотвратить чеченскую бойню, а народ будет помнить тех, из-за чьей бездарности его тыкали носом в мазут и мочу… Из помеченных вагонов в подошедшие «КраЗы» грузили мешки, коробки и ящики с продовольствием, стройматериалами. Все, что нужно для долгой войны. Работали пленные солдаты, которые по мере приближения Волка сгибались уже не под тяжестью груза, а под его взглядом. Боевики держали пленников под прицелом, пиная под зад тех, кто мешкал или пытался передохнуть.