Иван Диго: Бумеранг желаний

«Быть необычным ребенком – как это чудесно! И опасно. А еще у меня есть эльф. Его зовут Cелентий. Он такой крошечный, зеленый и с крылышками. А ушки у него совершенно обычные, маленькие такие, с серебристыми блестками», – думала Диана, глядя в зеркало…

Моя маленькая внучка Диана плохо говорит. Когда она была еще меньше, нам всем казалось, что она говорит на языке птиц и мы просто ее не понимаем. Щебетание – вот точная характеристика того, что мы слышали дома. Она смотрела на меня, и я чувствовал, что она меня понимает. Но если попросить ее повторить «мама мыла раму», она молчала и смотрела с укоризной. Действительно, зачем как попугай повторять всякие глупости за взрослыми. Психологи нам говорили тогда, что она думает быстрее, чем может произнести вслух, поэтому все слова сокращены до соловьиного лепета. Теперь все уже лучше. Она говорит, правда, не произносит пока еще всех букв…

Мы постоянно спрашиваем себя: все предопределено в этом мире или мы сами управляем нашей жизнью? Если звезды и судьба давно решили, что наша жизнь будет такой, тогда зачем суетиться, куда-то спешить, напрягаться? Зачем бороться и превозмогать себя? Ведь если все определено, можно расслабиться и получать удовольствие или неприятности. Все равно никуда от судьбы не спрячешься. Зачем тогда бороться? Ведь можно плыть по течению. С другой стороны – если мы сами хозяева своей судьбы, то почему не получается все и всегда так, как мы хотим? Где же правильный ответ на вопрос: судьба или мы сами определяем наше будущее? Не спешите – есть третий вариант ответа… Но все по порядку.

Зимнее утро. Сонная Москва еще дремлет. Снежинки за окном плетут кружево январской метели. Снежный вихрь медленно переходит от сугроба к сугробу, словно выбирает, где остановиться. По подоконнику витает снежная поземка. Внезапно странный скрежет раздается за окном.

Лера просыпается, вздрагивает всем телом и смотрит в сторону странных звуков. За занавеской движется серая тень. Лера присмотрелась. Тень сдвинулась в сторону открытого пространства. Из-за занавески показалась воронья голова, заглядывающая одним глазом в дом. Скрежет на подоконнике повторился, и уже вся ворона во всей своей серой красе топталась на подоконнике за стеклом, перебирала когтистыми лапками по стальному листу, издавая тот самый скрежет, и вращала головой, кося то одним, то другим глазом.

– Тьфу ты, напугала окаянная.

Лера вытащила из-под подушки носовой платок, скомкала его и запустила в окно. Платок легко стукнулся о стекло и сполз вниз. Ворона, тяжело взмахнув крыльями, полетела прочь.

– Зараза серая, – сказала Лера.

Сон ушел, спать больше не хотелось. До звонка будильника оставалось полчаса. Леонид спал рядом и даже не пошевелился, пока она воевала с птицей. Лера лежала на спине и смотрела на повторяющийся рисунок обоев. «Странно как-то все. Вроде бы вот, наверное, я – счастливая. И замужем. И девочки у меня растут. Может, конечно, Леониду мальчик был нужен, но он молчит, третьего ребенка не просит. Значит, все в порядке. А мне всегда девочек хотелось. Вот они и родились. Так что девочки растут, дом есть, деньги есть, поехать куда хотим – можем. Все живы, здоровы. Муж не пьет, не бьет, не изменяет вроде бы. Да нет, не изменяет. Муж работящий. Я хочу – работаю, хочу – не работаю. Тоже никто не гонит, в рамки не ставит. Наверное, я счастливая. А вот эйфории нет. Ощущения счастья нет. Ну не дура ли? Подруги завидуют, мама говорит, как мне сказочно повезло. Да я и сама знаю, что повезло. И Леню люблю ведь. А что же не так? Все идеально. Чего же мне не хватает?»

Лера вспомнила, как впервые увидела Леонида в компании друзей. Он отличался от остальных – выглядел старше и увереннее. Был молчалив и серьезен, но когда говорил что-нибудь, то начинал улыбаться, хотя глаза все равно оставались серьезными. Лера помнила, как ее поразила эта ответственность и веселость одновременно. Она сразу поняла, что с этим человеком будет надежно. А еще он остроумно шутил. И все смеялись и слушали. И ее подруги тоже заглядывались на него. Это она сразу поняла. Лера вспомнила, как внимательно слушала, когда знакомые говорили о нем.