Николай Иванов - Чеченский бумеранг

В дверях стоял Асланбек. Без доклада секретарши никто не имел права открывать дверь. Но чеченец, скорее всего, приемную не покидал, и Оля решила, что посетитель выходил по просьбе шефа на пару минут. Как давно он в кабинете?

– Ты это зря сделал, – пригрозил-таки чеченец и, исполнив свой долг, на сей раз ушел окончательно.

– Ты хорошо это сделал, – наоборот, похвалил Заремба Вениамина Витальевича, когда тот закончил разговор.

– Мне… теперь… что?

– Ничего. Выполнить указание, то есть показать дорогу к даче.

Я тут же протянул тетрадь, таскаемую для всевозможных набросков к будущим материалам. Все ерунда, все в корзину. Гвоздь номера – встреча Зарембы и Павла Сергеевича. Только бы без крови…

– А ты не пойдешь, – вдруг объявил подполковник, когда Веничка был благосклонно отпущен.

– Как это – не пойду? Сказали, что я приведу…

– Дойду сам, – успокоил Заремба, пряча схему.

Он огораживал меня от возможных неприятностей. Кровь не то что могла быть, она подразумевалась заранее, и спецназовец не желал втягивать меня в нее. Мщение за погибших друзей оставалось его персональным делом.

Мне бы сказать спасибо, но я воспротивился:

– Мало ли что…

– Давай не возвращаться к этому вопросу. Ты бы лучше поискал что-нибудь по остальным ребятам – Дождевику, Чачуху, Работяжеву. И еще на всякий случай… – Алексей протянул руку за тетрадью, сам принялся рисовать схему, насаждая в нее умелые топографические знаки. Несколько раз останавливался, припоминая детали, но в конце концов согласился с воспроизведенным.

– Держи. Это – дом старушки, у которой мы с Василием снимали комнатку. Если я сам не смогу вернуть деньги, сделай это когда-нибудь за меня.

– Да вместе поедем, и вернешь, – начал бодро я, отринув сомнения спецназовца.

– Больше не исчезай. А то вернусь – и позвонить некуда, – улыбнулся на мои доводы Алексей.

Уточнение и улыбка смутили, напомнили о легкости, с которой меня провели вокруг пальца и доллара. А что про остальных ребят… Разыщем. Самые полные и интересные записи остались, насколько помню, после бесед с Семеном Дождевиком: мне не терпелось узнать, почему вместо офицерских звездочек у него на плечах были погоны прапорщика. В силу этого обстоятельства Семен, не приученный ходить равным среди офицеров, чаще уединялся, и это позволяло мне оставаться с ним наедине без дополнительных усилий. Собственно, я уже начинал писать о Семене, что-то в стиле «Женского пляжа», но не вытянул, забросил рукопись. Просьба Зарембы подталкивала завершить начатое.

Зуд на продолжение работы вдруг оказался настолько силен, нестерпим, что даже с Зарембой расстался без долгих слов. Условились лишь, что перед поездкой на дачу Павла Сергеевича мы пересечемся в метро и, если нужно, уточним последние детали.

– И ночевать тоже есть где, – предвидя мой очередной вопрос, успокоил он. – К Кате они теперь не поедут, раз ждут лично.

Не сомневался, что прежде чем вернуться в Можайск, Заремба смотается на разведку дачи. Можно было настоять, напроситься в попутчики, но нестерпимо потянул к себе письменный стол. Складывалось впечатление, что если бы подобный зуд не пропал после первого рассказа о Тане, я бы наверняка написал уже несколько книг и ходил в членах Союза писателей лауреатом всех премий. И вот ко мне в окошко ненароком, случайно вновь заглянула Муза…

Дома с порога ринулся к столу, отыскал записи о Дождевике. Включил компьютер. Войти в тональность материала оказалось не сложно, написанные прежде страницы дали нужный настрой, и я застучал по клавиатуре. Я не то что торопился рассказать Зарембе о его подчиненном накануне очередного чеченского броска, внести хоть малую толику в моральную поддержку. Оказалось, я соскучился по творчеству. Настолько, что не встал из-за стола, пока не поставил последнюю точку в рассказе Семена.

…Чтобы получить гремучую смесь, достаточно соединить весну и молодость.

В тот апрель мы штурмовали Говерлу – есть такой двухтысячник в Карпатах. Тогда еще советских, на Западной Украине. Разношерстная, но вполне дисциплинированная орава в три тысячи человек накануне восхождения прикатила на армейских грузовиках в чистенький, уютный поселок Яремчу, приютившийся у подножия горы.

Восхождение планировалось массовым. По всей видимости, подобное мероприятие считалось одним из главных достижений Прикарпатского военного округа в развитии спорта. А может, руководство уже чувствовало, что в следующую весну Советского Союза не будет, как не будет и коллективного поклонения горной вершине. И потому в военных училищах, боевых и даже строительных частях срочно создавались туристические команды.