Андрей Воронин - Банда возвращается

Старику ответила Виктория:

— Да, дедушка, Кожинов сейчас допрашивает его. Похоже, что здесь замешаны финансовые проблемы на телевидении.

Дед понимающе кивал:

— Финансовые проблемы… Это для многих камень преткновения.

— Глушко и Смоленцев не поделили какие-то деньги, и Смоленцев выгнал его из телестудии. Тот организовал свое производство клипов и живет неплохо, — хотя и нельзя сказать, что процветает. Но сейчас перед выборами выделяются большие средства на поддержку новых каналов. Причем выделяются они не только президентской командой.

— Да, — подтвердил дед, — деньги сейчас есть и у Зюганова, и у Вольфовича, и Брынцалов скупиться не будет, и Лебедь имеет поддержку. Так что есть из-за чего подраться. Мне не понятно только одно, почему эти отношения они решили выяснять в Доме? Более подходящего места не нашли?

Виктория задумчиво склонила голову:

— Глушко психически неустойчив, к тому же, по-видимому, наркоман…

— Да, надо знать, кого в дом приглашаешь, — значительно заметил старик.

— Утром будет известно больше, — Виктория незаметно взглянула на Александра, — будем надеяться, дедушка, что версия Кожинова подтвердится. Но даже и в этом случае, думаю, многие попытаются использовать скандал, чтобы очернить Президента и его команду. Из этой истории не выйти без потерь. И еще та предстоит заваруха…

— Конечно, это очень удобный повод, чтобы поворошить и грязное, и чистое белье, — согласился Прокофий Климентьевич. — А вы что думаете по этому поводу, молодой человек? Обстановка, я понимаю, для вас не очень знакомая; вам привычней, когда вокруг «по фене ботают»… — старик снова закашлялся — надрывно, с болезненной гримасой на лице.

Александр заговорил со всей серьезностью:

— Думаю, что у каждой партии будет своя версия, отличная от кожиновской, зато согласная с собственной политической линией. Мнение майора-следователя — мое то есть мнение — в этой чехарде никого интересовать не будет.

— Ну, почему же, молодой человек? — не согласился старик. — Как раз к независимому и неопытному в политической «чехарде» человеку есть резон обратиться. От кого еще ждать в руки козырь?

Бондарович усмехнулся:

— Если у меня будет в руках столько «козырей», сколько сегодня, Прокофий Климентьевич, то играть окажется нечем. Заметьте, что сейчас мне бы следовало находиться в камере допросов и разговаривать с задержанным, а не пить ваш бесспорно замечательный чай, — Банда кивнул на свою опустевшую чашку. — Где, кстати, можно достать в Москве рижский бальзам? Много лет его не видел.

— Рижский бальзам вам, мил человек, по сегодняшнему времени может прислать только старый товарищ из славного города Риги, а насчет использования отрицательной информации вы не правы. Этой ночью многие дорого заплатили бы за то, что услышали бы от вас, будто майора ФСБ изолируют от хода следствия. Такое у вас, я полагаю, складывается впечатление?

Бондарович смолчал, отметив про себя точность попадания, и старик понял его молчание.

— Вот видите. Представьте себе, какой крик подняла бы, к примеру, «Правда» или «Сокол Жириновского» вокруг такого заявления. Вот это был бы им козырь; вот это была бы сенсация — почище задержания Глушко…

— Вы же понимаете, Прокофий Климентьевич, — на этот раз имя старика далось Бондаровичу почти без труда, — о разглашении тайны следствия не может быть и речи. Я — профессионал, и мне не раз — когда не могли обойти — предлагали беспечную жизнь и виллу где-нибудь на Багамах. Правда, не политики предлагали, а урки…

— Не сомневаюсь, как не сомневаюсь и в том, что Щербаков умеет подбирать себе людей. Но политика — вещь похитрее уголовного «закона». Пусть даже вы лично совершенно лояльны по отношению к правительству, но кто-то из вашего окружения в ФСБ может организовать подобную утечку информации только потому, что симпатизирует Жириновскому или Лебедю. Не удивлюсь, если кто-нибудь уже пытался получить у вас информацию помимо вашего собственного начальства.

Бондарович промолчал, но снова внутренне зааплодировал проницательности немощного старика. Прокофий Климентьевич опять попал в яблочко… Ей богу, не случайно у него внучка — один из лучших стрелков в мире.

Ведь первое, что произошло в Кремле, — это попытка его вербовки со стороны Поливоды, Секретаря Совета безопасности.

Прокофий Климентьевич спрятал хитроватую улыбку:

— Молчите… Прислушайтесь к совету старика: не судите поспешно на незнакомой территории. У Кожинова очень сложное положение, и он не имеет права вам доверять. Во всяком случае так сразу, даже не присмотревшись… У него самого есть одно самое ценное в этой ситуации качество: он безусловно будет до конца защищать интересы Президента, а значит, интересы стабильности положения страны.