Андрей Воронин - Фаянсовый череп

Алитет Голобородько легко спустился по лестнице, держа в правой руке пластиковый чемодан средних размеров темно-серого цвета. Он (Алитет, конечно, а не чемодан) был невысоким, широкоплечим и стройным человеком двадцати девяти лет от роду, выглядевшим лет на пять моложе своего возраста. Одевался он как молодой банкир в расцвете карьеры или наследник какого-нибудь олигарха: длинное, почти до пят кашемировое пальто безупречного покроя, белоснежный шарф со свободно свисающими концами, ботинки с плоскими квадратными носами и мягкая широкополая шляпа придавали ему вид человека, который с успехом компенсирует отсутствие вкуса наличием шальных денег. Впечатление немного смазывала курчавая рыжеватая бородка, которая скрывала твердо очерченный подбородок Алитета и смотрелась на нем так же уместно, как седло на спине дойной коровы.

Кубанский казак Петр Голобородько был впечатлительным человеком и назвал единственного сына в честь героя своей любимой книги “Алитет уходит в горы”. Это имечко было для Алитета Петровича сущим проклятием, поскольку неизменно вызывало у окружающих кривые улыбки, а порой и откровенный идиотский смех. Впрочем, на золотой Кубани, где родители сплошь и рядом называли своих любимых чад Снежанами, Альбертами и Анжеликами (причем последнее имя произносилось, как правило, через “д” – “Анджела”), пережить это было совсем несложно. Иное дело – Москва! Если бы не сумасшедшие деньги, которыми был буквально набит этот бешеный город, Алитет Голобородько не задержался бы здесь ни на день.

Москва активно не нравилась Алитету, но он прожил здесь больше года – один год, два месяца и четыре дня, если быть точным. На то имелись свои, весьма уважительные причины, и теперь, покидая этот чужой неуютный город, Алитет Голобородько чувствовал себя примерно так же, как, наверное, должен был чувствовать Геракл, возвращаясь домой после очередного подвига.

То, что сделал молодой, до недавнего времени никому не известный архитектор с Кубани, действительно можно было назвать профессиональным подвигом. Впрочем, сам Алитет Петрович воспринял в одночасье свалившиеся на него богатство и славу как должное – ни больше ни меньше. В конце концов, больше года назад он отправился в Москву, имея в виду именно это – богатство, славу и блестящую карьеру. С незапамятных времен неисчислимые сонмы честолюбивых молодых людей тянутся из захолустья на свет больших городов, чтобы сыграть с судьбой в рулетку. Алитет Голобородько был одним из тех, кому повезло в этой нечистой игре, и теперь он покидал Москву, как говорили древние греки, со щитом – даже, если угодно, с двумя щитами.

Спускаясь по лестнице с полупустым чемоданом в руке, Голобородько улыбался, и в его улыбке можно было без труда разглядеть пренебрежение. Ему пришлось целый год вкалывать без выходных, глуша себя лошадиными дозами никотина и кофе, но он все же сорвал банк, голыми руками проломив толстую каменную стену, которая преграждала скромному пареньку из провинции путь к сияющим вершинам богатства и славы. Теперь этот путь лежал перед ним во всей своей красе – ровный, без единого ухаба, широкий и прямой, как супермодерновая автострада. Оставалось лишь пройти этот путь, и Голобородько не сомневался, что справится: ведь самый сложный участок благополучно остался позади.

Он приехал в Москву, не имея за душой ничего, кроме диплома архитектора и горячего желания в корне изменить свою жизнь. Страшно было даже подумать о том, что впереди его ожидало лишь рутинное проектирование коровников, коттеджей на две семьи и, в самой отдаленной перспективе, быть может, место главного архитектора в каком-нибудь пыльном райцентре. Именно поэтому, прочитав в одной из центральных газет объявление о том, что московская строительная фирма нуждается в услугах архитектора, Алитет бросил все и подался в столицу. Все вокруг считали это безумием, да так оно, наверное, и было. “Опомнись, – говорили ему, – что ты делаешь?! Неужто в Москве мало голодных архитекторов? Неужели ты думаешь, что это место будет ждать, пока ты доберешься до Москвы? С чего ты взял, что тебя примут? И кто может гарантировать, что тебя не обманут? Москва слезам не верит, а еще говорят, что она любого нагнет… Что, в конце концов, ты о себе возомнил?! Давай-давай! Прокатись, развейся. А мы подождем и посмотрим. Посмотрим и посмеемся, когда ты вернешься оттуда с вывернутыми наизнанку карманами и с отпечатком ботинка на заднице…"