Андрей Воронин: Банда возвращается

Он перестал кашлять:

— Пройдет. Отлежусь немного… Грудь болит.

— Может, вызвать врача.

Тимур сверкнул на нее глазами:

— Не надо! Я же не ребенок…

Светлана вернулась в прихожую, сняла шубку, берет, надела тапочки:

— Я тебе приготовлю бульон — очень полезно при бронхитах. Поищу микстуру от кашля. Где-то у меня был пузырек…

— Если она не на спирте… — предупредил Тимур.

Женщина уже погромыхивала кастрюлями на кухне:

— Господи, что творится в стране!.. На улицу уже выходить страшно…

— Ты о чем? — спросил из спальни Тимур.

— Слышал, наверное?.. Зреют заговоры. Вот-вот за двинут Президента. Убийство в Кремле — сейчас все только об этом и говорят…

— Да, да, слышал… — тихо ответил Тимур.

— Просто так это не кончится… Ага, вот! Нашла… — Светлана налила в рюмочку микстуры от кашля и принесла Тимуру. — Выпей, это лекарство сладкое.

Тимур подумал, что микстура от кашля ему не повредит, и опрокинул рюмку в рот.

— Вот, молодец! — улыбнулась ему Светлана; всю усталость у нее как рукой сняло — ей ведь было о ком позаботиться. — Включить тебе телевизор?

— Включи, — без особой радости согласился он.

Светлана подошла к телевизору и нажала на кнопку.

Телевизор у нее был не самого последнего поколения. И отечественный. Долго нагревался. Изображение еще не появилось, а звук уже прорезался.

По комнате разлился баритон Президента.

Светлана пожала плечами:

— Ну вот! Опять что-то… Может, переключить?

— Все равно, — Тимур опять закашлял.

Наконец экран засветился, и появился Президент:

— …не могу до суда и следствия назвать всех участников этого грязного дела, хотя в свое время они будут представлены стране поименно.

— Что творится!.. — покачала головой Светлана и присела на краешек кровати. — Вот ложились!..

Президент продолжал:

— Но я хочу прямо сейчас показать вам преступника, который в целях этой провокации убил в священных стенах Кремля Дмитрия Смоленцева…

Тимур перестал кашлять и замер, уставившись на экран.

У Президента было торжественное лицо:

— Вот он…

На экране появилась фотография — крупным планом.

Голос Президента раздавался из-за кадра:

— Это Тимур Геннатулин, капитан ГРУ, инструктор рукопашного боя…

Светлана засмеялась и осеклась. Испуганно прикрыла рот рукой, оглянулась на Тимура…

— Ты?..

А тот переводил растерянные глаза с телевизора на Светлану и обратно. Все было так неожиданно.

По экрану побежали кадры видеозаписи. Президент говорил:

— Вы видите его, когда он проникает в Кремль накануне убийства…

Светлана опять оглянулась на Тимура и смертельно побледнела:

— Правда?..

Но Тимур молчал; он как будто не мог оторвать глаз от экрана. А Президент все разоблачал его:

— Сегодня он с целью хищения материалов следствия по делу об убийстве и заговоре совершил нападение и убил троих человек, в том числе и Наума Кожинова…

Тут Светлана вдруг сорвалась с места и кинулась бегом в прихожую. Тимур, отшвырнув грелку, рычащим тигром бросился за женщиной. Он настиг ее у двери — Светлана замешкалась там с замками.

Тимур схватил ее за плечи и развернул к себе лицом.

Губы у женщины дрожали, в глазах стоял животный страх. Глаза ее сейчас были — знакомые Тимуру еще по юности глаза загнанной антилопы-сайги…

За спиной у Тимура рокотал мотоцикл, а в руке блестел нож…

В красивых глазах было столько страха…

У нее так изящно была изогнута длинная шея. Шея та так и просилась под нож…

И Тимур ударил ножом, и в глаза ему брызнула кровь…

Он засмеялся — к нему на миг вернулась юность…

Макарова и Бондарович, час ночи, 27 марта 1996 года, Завидово.

Когда отгремели фанфары и закончился тихий семейный ужин с женой Президента, с детьми Елены, Александра и Викторию никуда не отпустили, а отвели им гостевые комнаты, пообещав завтра с утра отвезти на работу.

Как только все утихло, Виктория, не обращая внимания на охранника в коридоре, перебежала в комнату к Александру и забралась в его кровать.

— Это опять ты? — улыбнулся Банда.

Она с нежностью заглянула ему в глаза:

— У тебя так тепло под одеялом…

Александр поцеловал ее в висок, в красиво вьющиеся локоны волос:

— Ты знаешь, я в последние дни только и думаю о тебе. У меня, наверное, крыша поехала…

— У меня тоже. А о Президенте ты думал?

— Думал, конечно, но все, что делал, считай, делал для тебя… Мне так хорошо сейчас.

— Мне тоже, — она положила голову ему на грудь. — Так спокойно стучит твое сердце. Я все спрашиваю судьбу: отчего она в последнее время так ко мне благо склонна?