Эльмира Нетесова - Месть фортуны. Дочь пахана

Задрыга не оглянулась и попала ногами в яму, глубокую, полную воды. Ноги вмиг свела судорога. А машина уже рядом. Вот она остановилась, фыркнув напоследок. Заглохла, погас свет фар. Громоздкий мужик вышел из машины, позвенев ключами, стал закрывать дверцу. И в это время Капка чихнула. Она пыталась задавить этот чох. Но он вылетел помимо воли Задрыги.

— Кто здесь? — послышался вопрос в темноте. Капка стояла, боясь шевельнуться.

Мужик моментально открыл дверцу машины, завел и не успел Шакал сообразить, машина уже была в конце улицы.

Никто из троих даже не предполагал такого поворота.

Шакал, взяв Задрыгу за грудки, чуть не задушил девчонку своими руками. Хорошо, что Глыба сумел отнять, вырвать Капитолину из клешней пахана.

Когда вернулись на хазу, Капка взвыла от боли и обиды. Чулки на ее ногах стояли коробом. Но этого никто не увидел… Да что там чулки? Ее саму замечать перестали, словно она откинулась в той луже. А может, и лучше было бы не выбраться из нее? — думает Задрыга, укрывшись одеялом с головой.

Ей даже куска хлеба не предложили. О чае — боялась попросить. Девчонка одним глазом выглядывала из-под одеяла, видела ссутулившегося, почерневшего с лица Глыбу и бледное лицо Шакала. Они курили молча, без слов, переживая случившееся всяк по-своему.

— Завалила дело! Теперь пахан никогда не возьмет с собой. А Глыба откажется готовить в закон. Боцман и Таранка подымут на смех. Вся малина потребует, чтобы Шакал отправил ее к Сивучу на подготовку. А может, и хуже, отдадут — в шмары — на утеху шпане… Третьего пути фартовые не знали. Капке стало страшно так, будто она по горло провалилась в яму с грязью и захлебывается ею, да так, что дышать уже стало нечем.

— Отец, прости меня! Я не хотела! Я умираю! — вырвалось со свистом из пересохшего рта.

Шакал не поверил в услышанное. Он зло обругал Задрыгу, отвернулся.

Капка, увидев это, перестала бороться за жизнь. Она почувствовала, как кто-то сдавил ее горло очень сильной рукой. А у нее не стало сил вырваться, оттолкнуть от себя мокрушника и наказать его за все.

Глыба, услышав сказанное девчонкой, прислушался к ее прерывистому дыханию, переходящему в хрип, подскочил. Задрыга уже теряла сознание. Она вся горела.

— Откидывается кентушка, пахан! — закричал в ужасе. Шакал подошел. Позвал дочь. Та не услышала.

Всю ночь вытаскивал Задрыгу из лап смерти пожилой врач, какого пахан, забыв об осторожности, привез на такси среди ночи.

— Скверные родственники! Где так простудили ребенка? Еще бы полчаса, и медицина была б бессильной! — ругал он фартовых.

Компрессы, примочки, втирания, массажи, уколы, таблетки, ими замучили Капку. Не разрешали вставать.

Шакал, из слов врача, понял, что положение Капки остается серьезным.

— Ей даже и думать нельзя об улице, о прогулках. Будет осложнение. Оно — опаснее самой болезни! — говорил врач. И Задрыга очень хотела обругать этого человека, такого беспощадного к ее судьбе.

Ни Шакал, ни Глыба и не Капка не могли предположить, как осторожен стал человек, какого они решили убить.

Семен не предполагал, что законники, столь изощренны и мстительны, так коварны и дерзки.

Милиция Ростова и в страшном сне не могла бы увидеть всего, что довелось пережить ее сотрудникам после смерти маэстро. Фартовые устроили настоящую облаву на милиционеров, приговорив к смерти всех до единого. И начали действовать уже на следующий день.

Милиция вначале ожесточилась. Устраивала проверки, засады, дежурства, патрулирования. Но каждую ночь в горотдел привозили по двое-трое убитых сотрудников.

Ножи и наганы, финки и свинчатки — все шло в ход. Милиционеров сбрасывали с чердаков высотных домов, душили в подворотнях и подвалах, вешали и топили, убивали выстрелом прямо в кабинетах из окон противоположных домов, из-за углов. Камнями разбивали головы в парках и скверах, врывались в квартиры. Милиция вскоре поняла, что теряет контроль над городом и перестает справляться.

Вначале об этом робко заговорили в кабинетах, где боялись включать свет. Потом эта тема выплеснулась на совещания. Милиционеры, даже с оружием, не решались возвращаться домой в сумерках поодиночке. Их развозили на дежурной машине. Но и ее обстреляли в одном из кварталов. Пробили шины. Едва оперативники вышли, чтобы заменить колеса, трое оперативников и водитель были убиты.

Охотились фартовые и на Семена. Стреляли в окно кабинета. Пуля просвистела перед глазами. Он задернул окна занавесками.