Эльмира Нетесова - Месть фортуны. Дочь пахана

— Это точно, под юбкой у баб, в такие места шнырял, нам и не снилось. Вместе со сторожихами, вахтершами! Он и впрямь — золотая кубышка. Его Питон берег особо. Как талисман, — сказал остроносый.

— А сам кто будешь? — спросил Шакал.

— У меня кликух много было. Самая клевая — Трубач.

— Не подходит она тебе! — рассмеялась Капка и выкрикнула:

— Буратино! f

— Тоже красиво! — согласился сразу.

— Я всегда с Питоном фартовал. Но он всех нас на доле обжимать начал. В общак ложил. Зажиливал на хамовку. Оттого хотели слинять, отколоться от него в другую малину.

— А чего из своих пахана не сделали?

— Никто не согласился! — признался Буратино.

У Боцмана от услышанного рог открылся удивленно:

— Все как один — шибанутые! — вырвалось у него невольное.

— Сам малахольный! — взбунтовался Наперсток. И заговорил:

— Пахан особым должен быть! Всех в клешнях держать! А мы только воровать умеем. На паханство — голова и характер нужны. Как у вашего! Мы о нем слыхали много! К другим — не прихиляли б! Уж дышать, так с Шакалом! Фартовых много, а паханом один становится. Мы выбрали — вашего!

— Располагайтесь! Так, кенты? — оглянулся Шакал на своих, те согласно закивали головами.

Наперсток сразу к Задрыге подвалил. Решил самостоятельно познакомиться, попытался погладить ее кошку. И тут же взвыл, отскочил в сторону, ошалело, держась за проколотый носок ботинка. Боцман ликовал. Теперь Задрыга надолго от него отстанет, покуда все свои пытки не применит к новичкам, о нем не вспомнит.

Он радовался, как ребенок, представлял себе спокойную жизнь хотя бы на полгода и решил сегодня хорошо выспаться. Предвкушая предстоящее, Боцман сел на кровать, чтобы снять носки и тут же взвился к потолку с диким криком. За его задницей потянулось одеяло.

Капка положила под него дощечку, с вбитыми гвоздями… Боцман, как всегда, не увидел.

— Чтоб тебе, облезлая курва, до смерти в таких койках канать! — кричал Боцман, пытаясь поймать Капку.

Задрыга заскочила ему на плечи, со спины. И ухватив за уши, пригрозила:

— Будешь много трандеть — откушу лопухи!

На эти ее проказы Черная сова не обращала внимания давно. И новички не восприняли всерьез выходки Капитолины. Слышали, что девка эта выросла в малине, а значит — своя в доску…

Кентов Питона устроили тут же. Накормили, выпили за знакомство, за предстоящий фарт

Задрыга в эту ночь долго не ложилась спать, слушая рассказы новых кентов. Вот так она любила лежать лишь рядом с двумя законниками — с Пижоном и Тетей. Они не только много знали, а и защищали, понимали Капку, баловали ее. Особо Тетя. Он никогда не забывал о девчонке и всегда приносил в глубоченных карманах — пряники, конфеты, шоколадки. И едва переступив порог хазы, давал Капке шмонать себя. Гостинцы рассовывал по многочисленным карманам и

радовался, когда Задрыга сопя доставала сладости, тут же съедала их.

— Хавай, кентенок, горькое семечко! Лопай хоть ты! За себя и за нас! — гладил Капку по голове, худым плечам. Он один следил, чтобы Задрыга не простыла. Чтобы была одета тепло и нарядно. Чтобы у нее было все, что полагалось девчонке. Он опекал ее без просьб. И Задрыга постепенно привыкала к человеку. Она садилась за стол только вместе с ним. Она никогда не огорчала его.

Тетя в малине держался незаметнее всех. Он почти не участвовал в разговорах. Никого не ругал, не матерился и никогда не выпивал.

В раннем детстве переболел менингитом и знал, что малейшая доза спиртного приносит адскую головную боль. Он был сластеной. И кто знает, как бы относились к нему-в малине, если бы не беспредельная доброта этого человека. Ему прощали лень. Он даже к шмарам не ходил из-за нее. Но в делах был удачлив.

В фарт он попал случайно. Эвакуировали из Мценска детей детского дома на Урал. В Орловскую область с часу на час должны были войти немцы. Тете тогда было не больше пяти лет. С двумя сверстниками он заигрался в прятки. Потом уснул в лопухах. Проснулся — никого… Стал плакать. Вышел на дорогу. По ней уходили беженцы, унося с собой лишь самое необходимое.

Он тянулся к ним, просился на руки. Его отталкивали. Самим бы выжить. Следом за беженцами шли воры, прихватившие из брошенных домов все ценное. Они и увидели мальчишку, кричавшего одно слово:

— Тетя!

В Орле его пристроили к барухе, чтобы подрастила пацаненка. Навещали его. А едва подрос, забрали в малину.

Он помнил имя свое. Володька. Больше ничего не знал. Да и не требовались ему биографические данные.