Эльмира Нетесова - Женская месть

Захарий вовсе не думал возвращаться сегодня в мастерскую. Как все нормальные люди ушел домой, как только за окном стемнело. А к полуночи вскочил обратно разъяренным зверем, ругал всех и самого себя последними словами.

Достали мужика свои, домашние. Хотя причин не было. Ведь никого не задел, не обидел и даже не обругал. Молча поужинал, сел к телевизору. Вот тут и возникла внучка, переключила телевизор на другую программу, дед и возмутился:

— Хоть бы спросила меня! Я тут фильм хотел посмотреть, а эта свою хренатень завела, кому она нужна? Иль кроме тебя никого в доме нет? — осерчал Захарий.

Слово за слово, разгорелась ссора. Внучка никому не привыкла уступать. Язык за зубами держать не умела. В семье все знали ее поганый, неуступчивый характер и старались не задевать. А тут ссора набрала обороты. В ход пошли обидные слова:

— Да хватит тебе хозяина из себя корчить! Ну, кто ты есть на самом деле? Замызганный окурок, сверчок из угла! Тебя даже соседям показать стыдно, как грязный половик в доме, только воняешь и ворчишь на всех. Никакого толку и покоя от тебя нет!

— Что ты брехнула? — подскочил Захарий.

— Я сказала, а брешешь ты! Не забывайся кто из нас кто! Я на четвертом курсе института! А вот ты на двоих с братом и четырех классов не закончил. Так и присох в сапожниках. Стыдно вслух сказать, кем работаешь. Уж лучше б дома сидел на своей пенсии, чем ерундой занимаешься. Только видимость создаешь, что работаешь. А на деле один смех. В карманах пусто, как в голове! Если б ты трудился, хоть что-то получал бы…

— А кто всех вас повыучил и в люди вывел? — взбеленился человек.

— Как это кто? Конечно, бабка!

— Дура ты набитая! Ее получки на неделю не хватило б! — вскипел Захар.

— Чего тут лопочешь? — вышла из кухни бабка, и ссора разгорелась еще злее. Тут и дочь с зятем ввязались в перепалку. Остановиться никто не подумал. Стали припоминать друг другу, кто больше на транспорт потратил, кто на лекарства денег много извел.

Захария упрекали, что от него в доме много вони и грязи, будто он вовсе перестал приносить домой деньги, и от него никакого толку нет. Что его приработок в ущерб семье. Уж лучше бы сидел на своей пенсии и не выходил из дома.

— Выходит, лишним стал? Мешаю вам всем? — спросил удивленно.

— Конечно! Цепляешься к каждому, как геморрой! Все тебе не так, все не по-твоему! Не умеешь дышать спокойно и ладить со своими. Всех злишь и достаешь каждого до печенок! Уже так надоел, что больше сил нет жить с тобой под одной крышей! — будто в лицо плюнул зять.

— Надоел я всем. Ненужным стал. Ишь как загоношились. Лишним средь своих сделался. И эта старая калоша туда же влезла. Сопляков выгораживать стала. Давно ли от них ревела в три ручья, нахалами обзывала, грубиянами бесстыжими. А нынче за них глотку порвать готова, безмозглая курица! Меня старым ишаком обозвала. Но за что? Чего им плохого утворил? — носится мужик вокруг печки, решив протопить ее на ночь. Знал, иначе до утра в доме так похолодает, что спать будет невозможно.

Человек поставил на плиту чайник. А когда дрова разгорелись, присел у печки. Завздыхал тяжко. Оно и было от чего. Ведь почти сорок лет прожито. А когда собрался уходить, никто из своих даже не попытался остановить его, оставить дома, хотя на дворе ночь и холод, да и время позднее. Другие в такую пору собаку не выпускают.

— А моему уходу даже порадовались. Видать, давно хотели избавиться. Вот и сыскали повод! — вспомнив, снял шапку, стянул с плеч куртку:

— И ладно, проживу без вас. Много ли мне осталось, может год иль меньше. Вон на прошлой неделе сосед помер. До пенсии не дожил. А уж как ждал, чтоб на рыбалку поездить, сходить в грибы, да не привелось. Уж этого в семье любили. И почему так случается коряво, что нужные, дорогие люди мрут, а корявые, как я, все еще коптят землю, себе и другим в наказанье. Впрочем, а что доброго видел от своих, если вспомнить честно? Да ни черта! — уставился в пламя открытой топки.