Николай Иванов - Черные береты

Переоценили свою популярность и Руцкой с Хасбулатовым. И хотя их поддержало значительно больше народа, хотя на их стороне оставались закон и Конституция и с каждым днем все увеличивалось количество регионов, открыто поддерживающих Верховный Совет, все равно это еще не стало силой, способной окончательно переломить ход событий в их пользу. Зато все прекрасно понимали главное: проиграет тот, кто ошибется первым.

— Давай уедем на выходные куда-нибудь за город, — словно чувствуя скорую развязку, уговаривала Андрея Нина. — Или возьмем билеты в Питер, в Минск.

Уехать, зная, что Чеслав с ребятами в Белом доме? Как же наивны женщины в своем стремлении овладеть мужчиной целиком.

Нина правильно понимала его улыбку и беспокоилась еще больше:

— А может…

Качал головой, еще не дослушав.

— А если…

Но все белые дома, ОМОН, дубинки, конвейер всевозможных Нининых «а может» пропали, когда утром третьего октября прозвучал телефонный звонок.

— Кого? — переспросила Нина в трубку, одновременно поворачивая испуганное лицо к Андрею. — А с чего это ты взял, что он у меня?

«Кто?» — взглядом спросил Тарасевич, мгновенно оказавшись рядом. Кто мог знать, что он у Нины?

— Кот, — прикрыв мембрану, сообщила побледневшая танцовщица.

Кот — это не так страшно. «Но откуда он знает?» — недоумевал Андрей, забирая у Нины трубку.

— Слушаю.

— Подойди осторожно к окну и посмотри: напротив дома, около овощного ларька, курят двое парней.

Голос майора звучал достаточно серьезно, и Тарасевич приблизился к окну, отодвинул штору. Начальник охраны оказался прав — курили.

— Я звоню с радиотелефона, двое таких же — у меня на хвосте. Это — киллеры.

— Кто? — не понял Андрей.

— Исполнители заказных убийств, — пояснил Кот. Слышимость стала слабее, наверное, майор переместился в другое место, и Тарасевич буквально вдавил трубку в ухо, предостерегающе подняв палец перед шепчущей что-то рядом танцовщицей. — Нас с тобой приговорили к смерти. В бане в тот раз оказался микрофон. Алло, ты меня слышишь?

— Да, я все понял, — наконец-то все стало на свои места. — Предложения?

— Я своих уведу. Со своими сам справишься?

Андрей еще раз выглянул на улицу. Перво-наперво — не упускать парней из виду. Курят. Пока видишь их — хоть как-то контролируешь ситуацию. Но остается ведь Нина. Что станется с ней?

— А Нина? — переспросил о подуманном уже вслух, и хозяйка, ничего не понимая, тем не менее уже обреченно заморгала ресницами: да-да, что делать мне?

Майор ответил сразу, видимо, продумывал и этот вариант:

— На денек-другой на всякий случай пусть исчезнет. Хотя бояться ей нечего, она — не их уровень. Им нужны только мы с тобой.

— Ты далеко?

— Вижу тебя, так что отойди от окна.

— Где и когда? — имея в виду встречу, поинтересовался Андрей.

— Сегодня на Смоленской площади митинг.

— Понял. Спасибо. Удачи.

— Они будут работать из-за угла, поэтому не показывайся им на глаза. Уходи по чердаку или как‑то еще. До встречи.

— До встречи.

— Что? — с мольбой и страхом наконец-то смогла произнести кричащий в ней вопрос танцовщица, когда Андрей закончил разговор.

— Пока все в норме, — подмигнул ей Тарасевич и чуть отодвинул штору. Парни теперь лениво цедили баночное пиво, время от времени меняясь местами для наблюдения. А где же Кот? Впрочем, это неважно. Но вот точно ли их только двое? Не сидит ли такая же парочка с другой стороны дома? Не исключено — этот вариант нельзя сбрасывать со счетов. Но и предложение майора уходить незаметно — совершенно неприемлемо. Наоборот, он должен показать всем, кто следит за ним, что уходит из дома Нины, что его здесь больше не будет. Только в этом случае есть надежда, что они отстанут от нее.

— Ну что? — забытая Нина кожей почувствовала это одиночество и затеребила Андрея уже за руку.

Что-то скрывать в такой ситуации было просто непорядочно и непростительно, и хотя и без тревожных ноток в голосе, но Тарасевич пересказал ей разговор с майором.

— Так что тебе в самом деле лучше взять куда-нибудь билет на пару деньков.

— Я одна никуда не поеду. Я боюсь, — сразу и честно призналась Нина.

— Было бы чего, — махнул на ее страхи рукой Тарасевич. — Если хочешь, могу пообещать упрятать их за решетку на твоих же глазах. Тогда успокоишься?

— Ну-у…

— Значит, решили. Как только на улице все закончится, уходишь сама. Поживи у матери. Я разыщу тебя у нее.

Умом понимая необходимость именно такого решения, хозяйка тем не менее вцепилась в него, боясь более всего остаться одной даже на мгновение. Однако тянуть время, выпускать ситуацию из-под контроля, заставлять киллеров форсировать события было крайне нежелательно, и Андрей напомнил: