Николай Иванов - Черные береты

— Не хочу, — Андрей поставил на стол кулаки. Оперся на них. — Уходим.

— Куда-а? — грустно протянула Нина. — Когда начинаешь выпутываться из уже наброшенных сетей, запутываешься еще больше.

— Но неужели ты сама не видишь, что…

— Не надо, — на этот раз достаточно резко оборвала танцовщица. — Толку-то оттого, что вижу.

— Но это же…

— Жизнь, — перебила опять собеседница. — Это жизнь, Андрей, — впервые она назвала его и по имени. — Выпавшая на мою долю именно такая жизнь. Которую ты, может быть, не знал до этого, но которая, тем не менее, существует. И в которой ты, между прочим, уже тоже участвуешь. И с каждым днем тебя затягивают в нее все глубже и глубже. Сам-то ты хоть чувствуешь это? — Роль судьи перешла теперь к Нине, и уже Андрею впору было подивиться ее прозорливости: все она видит и понимает. Даже в отношении его.

— Что дальше на сегодня? — сдавшись, спросил Андрей.

— Подойдет машина и поедем. В баню.

— Куда?

— В баню. Вернее, в сауну.

— И ты там тоже… — Андрей кивнул на сцену.

— И там я тоже буду танцевать. Чтобы заплатить за музыкальную школу дочери, чтобы можно было купить ей фрукты и новое платье. Чтобы достать лекарства матери. Чтобы самой, наконец, не ходить в стоптанных туфлях. Все, за нами приехали. Идем, — увидев кого-то в дверях, встала она.

Под рукоплескания зала, расточая улыбки и поклоны, она вышла.

В машине, забившись в угол, молчала всю дорогу. «Девятка» вырвалась за кольцевую дорогу, и по некоторым названиям улиц и магазинов Андрей отметил, что они едут в сторону Химок, на север Москвы. Хотя тут езжай хоть на юг, хоть на восток, разницы никакой. А город втягивался, закупоривался в огромные дома-коробки, находя успокоение в своих родных стенах и среди родных и близких людей. На остановках пассажиры высматривали автобусы, самые нетерпеливые выходили на шоссе или шли пешком, а они ехали, везли себя на утеху и усладу «богатеньким буратинам». С доставкой на дом. Точнее, в сауну. А сауна — это не кафе, там запросы, требования и желания, конечно, иные…

Притормозили около ворот краснокирпичного, разлапистого особнячка, вцепившегося в землю непонятными коридорами-ответвлениями. Водитель дважды включил дальний свет, створки ограды разъехались, и машина мимо парадного подъезда подкатила к узеньким дверцам неприметного крылечка.

Их так же заботливо, как в кафе, встретили, и Нина привычно, со знанием дела распорядилась:

— Тебе — сюда. До встречи.

Андрея принял худенький, суетливый старичок. Он провел его узеньким коридорчиком в раздевалку, показал шкафчик, в котором можно было повесить одежду. Судя по всему, народу предполагалось быть поменьше, чем в кафе. Значит, здесь собирают более элитное общество. Интересно, Нина здесь одна из женщин?

— Парилочка — туточки, — охотно пояснил расположение старик. — Отсюда вход в бильярдную, эта дверка — в бар, эта — на арену. В бассейн — через парную. Туточки — простынки, тапочки, плавки. Приятного вам вечера.

В парной кряхтел, обдавая себя веником, огромного роста парень, и Андрей прошел сразу в бассейн. В нем плавали, не сдерживая возгласов наслаждения, двое мужчин и женщина в цветастом купальнике. На противоположной стороне дверь оказалась приоткрытой, и Андрей, стараясь не поскользнуться на мокром полу, прошел туда.

Надо полагать, перед ним открылась арена. Внизу были аккуратно уложены борцовские ковры, а над ними, как в амфитеатре, приподнимались лавки-сиденья. Некоторые были уже заняты: на них группками сидели укрытые простынями зрители и потягивали пиво из больших, скорее всего по заказу сделанных кружек.

Андрей пристроился на третьем, самом верхнем ярусе, приготовился ждать. Зал медленно заполнялся. Появился парень, которого Тарасевич видел в парной — сел в первый ряд, где находились столики. Зазвучавшая музыка заставила поторопиться остальных, но, как и в кафе, Андрей не увидел вокруг ни одной женщины.

Зато появилась Нина, почти в таком же костюме, что и в кафе. Она сразу вошла в ритм льющейся из-под потолка музыки, попросила поддержать ее хлопками. Если бы сейчас кто-то крикнул «Любо!», Андрей бы не удивился. Но публика, несмотря на то, что сидела полуобнаженной, по респектабельности, видимо, числилась повыше, и до рукоплесканий не снизошла, наблюдала за движениями танцовщицы с вынужденным снисхождением.

И то ли Нина тоже почувствовала эту неприветливость, то ли просто зацепилась своей туфелькой за маты, но споткнулась, чуть не упав на ковер. И мгновенно переменилась, С лица слетела дежурная улыбка, она буквально взлетела на первый ярус, завихрилась меж столиков. Потом одним рывком, а не как перед этим стыдливо-играючи, распахнула блузку. Не успела та опуститься на ковер, как следом полетел лифчик. Небольшие грудки с темными сосками завздрагивали под перестук каблучков, а Нина уже распахивала полы широченной юбки. Не обращая больше внимания на оживившихся зрителей, юлой провертелась к знакомому Андрею парню, пританцевалась вплотную к нему, играя бедрами. Но когда тот попытался протянуть руку, ускользнула, но не ушла, извиваясь в миллиметре от вытянутой руки. Зрители, наконец, снизошли, захлопали, и парень встал, пошел вслед за танцовщицей-поводырем на ковер.