Сергей Зверев - Южный фронт

Сенников выслушал тираду посла, затем, размышляя, покусал губы.

– Да, человек дела, – машинально повторил он и продолжил гнуть свою линию: – Конечно, правила о пересылке диппочты нарушать нельзя. Но это в нормальных условиях. А у нас разве нормальные? У нас ведь форс-мажор! Речь идет о жизни и смерти наших сограждан, а мы колеблемся, вскрывать или не вскрывать какие-то ящики!

– Я, конечно, вас понимаю и в чем-то даже разделяю ваше мнение, – проговорил Александр Викторович. – Но прибудут сюда спасатели и спецслужбы. И что они увидят? Раскуроченную диппочту? Начнутся разбирательства. Зачем нам эта лишняя нервотрепка? Нам и так уже переживаний с верхом хватило. Аж до гробовой доски. Мне скоро уходить на заслуженный отдых. Я не хочу, чтобы из-за каких-то ящиков меня раньше времени уволили.

– А если бы эти ящики оказались поврежденными в результате катастрофы? Кто бы тогда нес ответственность? – не сдавался командир экипажа.

– Никто. Это же очевидно. Это ведь не умышленное вскрытие, – развел руками дипломат.

– Ну так можно же представить, что пара ящиков при падении могла повредиться… – прозрачно намекнул Сенников.

– Артем… Вы, как змей-искуситель, – прекрасно понимая, о чем идет разговор, отреагировал Селиванов. – Но давайте отложим осуществление вашей идеи хотя бы до возвращения Ткачева. По крайней мере он сможет прояснить ситуацию. А там уже окончательно и решим, уцелели ли при падении ящики или разбились…

Пилот с таким предложением согласился. Мужчины забрали все полезное, что нашли в багажном отсеке, и молча направились в лагерь.

Обычный жизненный ритм рыбацкой деревни был нарушен. События прошлого дня и неясность ситуации в дне новом не дали рыбакам возможности выйти в море. Слишком большой представлялась опасность. Жители доверились старосте и ждали, к чему приведет его сотрудничество с «украинцем». В деревне слышались отзвуки выстрелов. Однако, что за перестрелки шли на окраинах острова, никто из рыбаков не знал. Мужчины были готовы к бою, держа наготове оружие. Женщины тихо роняли слезы. Они не желали войны. Детей и молодежь трудно было удержать в хижинах. Поэтому отсутствие Адальберто и его дружков в деревне заметили не сразу. А когда заметили, то даже и не подумали, что те могли отправиться на поиски бандитов. Подумали, что юноши по своему обыкновению пошли на песчаный участок берега играть в мяч. Эта «площадка» находилась в противоположной стороне от мест, откуда ветер приносил отзвуки выстрелов. Поэтому беспокойства за молодых людей не было. До поры до времени…

Юноши стали возвращаться в деревню вовсе не оттуда, откуда их ожидали. К тому же появились они не все сразу, а поодиночке либо парами. Исцарапанные, истекающие кровью, хромающие. Кто-то с оружием в руках, кто-то без него. Старшие сразу поняли, в чем дело. Парни не могли толком объяснить, что случилось. Они бились в истерике, бормоча что-то несвязное. Появился и Адальберто. В отличие от остальных, он был цел и невредим. Однако глаза его распухли от слез. Казалось, что это был совсем не тот крутой мачо, которого знали раньше, а совершенно другой человек. Жители набросились на него с расспросами. Он отвечал более-менее связно, но периодически срывался на плач. «Я думал, мы их найдем и уничтожим… А они… Они нас перехитрили, как щенков каких-то… Стольких ребят наших уложили… Это я во всем виноват. Не нужно было туда идти. Это была ошибка», – говорил он.

Женщины, слыша имена своих убитых сыновей, начинали голосить. Мужчины пребывали в суровом молчании. Да, Адальберто Андраде взял на себя непосильный груз, и из-за этого погибли совсем еще зеленые юнцы. Но большинство рыбаков представили себя на его месте. Случись в их юности что-нибудь подобное, многие рванули бы на врага без разрешения старших. Конечно, можно было обвинять парня, ругать его и даже избить. Но погибших это не воскресило бы. Наказать же его могло лишь общее собрание мужчин при решающем голосе старейшин. Эмоции могли зашкаливать, но верность традиции была выше любых эмоций.

Едва Адальберто завершил свой покаянный рассказ, как в толпе появился один из деревенских мальчишек. Его просто распирало от желания поделиться с остальными какой-то новостью. Однако внимания на него никто не обращал. Люди были погружены в свои мысли и печали в связи с историей о юношах, погибших в столкновении с бандитами.

Паренек пытался привлечь к себе внимание, заглядывая в лица взрослым. Ему хотелось, чтобы кто-то из них, наконец, обратился к нему. И тогда можно было выложить все и сразу.