Сергей Зверев - В ледяном аду

— Мы по одному морю плывем, — вставил Сазонов. — Как же течение может быть разным? Вода сквозь лед просачивается, а сквозь металл нет?

— Это была упрощенная модель. Одномерная, линейная. На самом же деле мы существуем в трехмерном мире, — принялся рассуждать аспирант. — Мы не учитывали так называемую парусность объектов.

— Чего-чего? — переспросил Сазонов.

— Большая часть нашего судна находится над водой. Потому и воздействие ветра на него сказывается куда больше, чем в случае с айсбергом. У того девять десятых объема скрыто, утоплено, вот передвижение воздушных масс и сказывается на нем слабее.

— Значит, по твоей логике, айсберг должен плыть медленнее нас, — с победным видом сделал умозаключение Сазонов. — Ни хрена твоя теория не работает.

— А если ветер встречный? — выставил контраргумент аспирант. — Тогда все правильно, айсберг будет двигаться быстрее нашего судна, у которого парусность бо`льшая.

Экспериментатор Сазонов усмехнулся, облизал палец, поднял его над головой и сделал вывод:

— Опять не работает твоя теория. Ветер-то попутный.

Шепелев со скучающим видом смотрел на початую бутылку виски, но не спешил брать ее в руки, ждал, когда окончится дискуссия.

— Если учитывать ветер, то это только двухмерная модель, — не хотел сдаваться Черный. — А мир, как я уже говорил, трехмерен. Некоторые даже утверждают, что существуют четвертое и пятое измерения. Но остановимся на трех. Почему мы должны считать, что течение на разных глубинах одинаково? Оно разное! Внизу одно, у поверхности другое. Айсберг погружен основательно, вот на него и воздействуют более глубокие течения.

— С этим я согласен. Сам дельтапланеризмом занимался. Так и летал, используя воздушные течения разной направленности и восходящие потоки, — сдался Сазонов. — Но мне не нравится твой подход. Ты придумываешь одну модель за другой, пытаясь объяснять то, что мы видим невооруженным глазом. В результате становится понятно, что мы ни хрена в этом мире объяснить не можем. Модель становится все сложнее и сложнее.

— Хорош трындеть, — не выдержал Шепелев. — Вискарь выдыхается. Плывем себе и плывем.

— Дрейфуем, — поправил аспирант Черный, любивший академическую точность во всем.

— Да пусть хоть как дерьмо в проруби болтаемся, — вставил Сазонов. — Главное, что движемся, и, надеюсь, к цели.

Илья Шепелев плеснул понемногу в пластиковые стаканчики.

— Кто желает со льдом, тех прошу перебраться на айсберг. Он совсем близко, стоит руку протянуть, и дотронешься. Кто скажет тост?

— Задолбал, — незлобно проговорил Сазонов. — Сперва учат пить маленькими глотками, а не залпом. Потом говорят, что без тоста пьют только алкоголики. Ну не могу я на каждый наперсток спиртного тосты придумывать. У меня мозги кипеть начинают.

— Не надо кипятиться, — посоветовал Шепелев. — Я придерживаюсь старой народной традиции — пить с тостами, иначе наши посиделки превратятся в банальную пьянку. Кстати, Сазонов, сейчас именно твоя очередь тост говорить. Мы ждем. Молча пить и не думай. Иначе исключим тебя из нашей веселой компании, и будешь в каюте кирять в гордом одиночестве.

— Я и со своим отражением в зеркале выпить могу. — Сазонов ухмыльнулся. — Ладно, черт с вами. Выпьем за все хорошее.

Рука подрывника со стаканчиком повисла над столом, никто не спешил с ним чокнуться.

— Мужики, вы чего? — удивился Сергей.

— Оригинальней ничего не мог придумать? — осведомился Шепелев.

— За все хорошее мы уже пили. С твоей подачи, кстати. А повторять тосты в один и тот же день не принято.

— Ну тогда… — Подрывник задумался. — Выпьем за все, что хорошо кончается. А?

Шепелев переглянулся с Черным.

— Темный человек. За будущее выпивать нельзя! Может не сбыться. Пить надо за прошлое или за какое-то абстрактное пожелание.

— Раз ты такой умный, то продемонстрируй. — Сазонов явно обиделся.

Шепелев поднял стаканчик и с важным видом произнес:

— Спасибо Господу Богу за то, что он создал нас теми, кто мы есть.

— Сказано заковыристо, но правильно, — вынужден был признать Сазонов. — Я, например, никогда не согласился бы родиться женщиной.

— А у тебя никто и не спрашивал бы. Как Господь Бог решил бы, так и случилось бы, — подначил его Черный. — Хороший тост, можно и чокнуться.

Пластиковые стаканчики сошлись над столом, и тут рядом с кораблем произошло какое-то движение.

Аспирант первым заметил его и истошно крикнул:

— Айсберг переворачивается! Все на правый борт, за надстройку! — Черный метнулся из-за стола, отбросив непригубленный стаканчик.