Игорь Тарабукин - То втык, то ВТЭК…

Безнадёжно болен был
Недержанием чернил.

Говорят, чувство юмора — мера ума.
Если юмор вам чужд, то, возможно, вы серы.
Но не падайте духом: возможно весьма,
Что судьба вас умом наградила без меры.

Музейный пол шлифуют ноги,
С годами вытерли тропу.
Но равнодушно смотрят боги
На разноликую толпу.

В глазах у Зевса отрешённость
И государственный масштаб…

Грудь Афродиты обнажённой
Вскормить младенца не смогла б
Внимает сладким звукам лиры
Сам лучезарный Аполлон…

И только острый взгляд сатира
Навстречу людям устремлён.
Да, у сатира нет фигуры,
Как у прекрасных, гладких див
(Стоят три мраморные дуры,
Его собой загородив!).

Его ценители ругают
За «негативный», желчный вид,
Мамаши им детей пугают…
А он хохочет без обид.

Когда его зовут уродцем,
Он ухмыляется хитро.
И потому лишь зло смеётся,
Что слишком верует в добро!

Вот уже тысячу лет царствует Зевс на Олимпе.
Сонмом богов окружён, смотрит на землю с небес.
Рядом сидят — Аполлон, как референт по искусству,
Трудолюбивый Гефест и плутоватый Гермес.
Боги тревожно молчат — мрачен сегодня сын Крона!
Изредка кто–то икнёт да шепотком в тишине
Дразнит Арей, бог войны, мира богиню Эйрену:
Чертит железным копьём двух голубков на стене.
Зевс бросил взгляд на богов:
— Ишь разлеглись, лоботрясы!
Снова за всё лишь один должен держать я ответ?!
Ну–ка, дыхни, Дионис! Что ты там скрыл под хламидой?
Будто в харчевню пришёл, а не на высший совет!
Вот уже тысяча лет!… А на земле нет порядка,
Люди плодятся, живут… Режут друг друга затем!
Тот вместо жертвы богам тащит домой полбарана,
Этот втирает очки… Разве усмотришь за всем?
Ваза с дарами добра ныне уже опустела.
Стали от Зевса тайком воду в неё доливать…
— Как же наставить на путь весь этот мир многоликий?! —
С амфоры страха Кронид в гневе срывает печать!
Боги, увидев сосуд, головы в плечи втянули,
Вмиг подобрав животы, подняли руки потом.
Зевс, усмехнувшись, изрёк: «Принято единогласно!»
Молния номер один — «О благонравье людском».
Следом приказ номер два — «Об уваженьи к закону».
Хитрый лабазник Гермес не поперхнулся едва.
Зевс мечет стрелы вокруг и потрясает эгидой.
— Номер семнадцать! — кричит. — Молния номер сто два!…
Небо пылает огнём. Слышатся грома раскаты.
Отблески огненных стрел пляшут на чёрной скале…
А под скалой гончары вновь пропивают получку,
И, откликаясь громам, хохот идёт по земле.

Антеев дар живёт в Афоне:
Земли коснулся и — здоров.
С похмелья выспался в газоне
И вновь на подвиги готов!

Три юных грации влюблённо
Щебечут в трубку телефона.
Как восхитительно опасны
Их позы около стола…
Всё это было бы прекрасно,
Когда б не срочные дела!

Электротехник Прометей
Таскает лампочки с завода:
Для домочадцев, для гостей,
Друзей… Короче — для народа!

Хоть и строга богиня с виду,
Есть боги выше и постарше!
И состоит при них Фемида
Порой обычной секретаршей.

Прокруст возглавил выставком.
С тех пор скульптуры и картины
Неутомимо день за днём
Он обмерял своим аршином.
Найдёт нехватку — дотянуть!
Там лишку выявит при сверке…
— Убавить лоб!
— Прибавить грудь!
И всё и вся — по средней мерке,
И ни на йоту свыше чтоб!
Рабы крушили мрамор хмуро…
И мы глядим, наморщив лоб,
На безголовую скульптуру:
Кто? Почему?…
Сквозь толщи лет
Не видно слёз, не слышно хруста…
Порой искусство носит след
Мировоззрения Прокруста.

Бог виноделья Дионис
Лукав, как всякий небожитель:
Сам напоит, толкая вниз,
Сам обеспечит вытрезвитель!

Где тот волшебный трон Гефеста,
Сойти с которого сил нет?
Да вот уже немало лет
Им служит прибыльное место,
Высокий пост, большой оклад…
Иной дела давно треножит,
А сам с «престола» слезть не может
И ждёт, когда дадут под зад!