Игорь Тарабукин - То втык, то ВТЭК…

Один товарищ в крупном чине
Решил задать вопрос машине:
Как сочетать с наукой дело,
Руководя вообще и в целом,
На миг задумалась машина
И сократила должность чина,
Поскольку должность на все руки
Противоречила науке.
Вздохнул товарищ, скорчил мину
И упразднил…
Себя?…
Машину.

Семья весь вечер, как в кино,
Глядит в соседское окно:
— Ах, всё у них не как у нас!
Везде комфорт… ковров узоры.
Купил бы ты хоть пару ваз?!
…И я купил наутро шторы!

Желая рассмешить сидящих в зале,
Зевс–громовержец кукиш показал.
В президиуме боги хохотали,
И вежливо посмеивался зал.

Вопросов тьма у всякого.
Дай каждому ответ!
Сто сорок три оракула
Явились на совет.
Вошли, тряся хламидами,
Уселись чинно в ряд.
— Ответьте, именитые,
Как жить? — им говорят.
Опешили философы,
И тотчас во всю прыть
Пошло многоголосое:
— Как жить?
— Как жить…
— Ах, жить!
— Что скажут небожители,
Не сдать ли чуть назад?
— Да–да… — галдят мыслители.
— Назад?!
— Назад!
— Назад!!
— А может, в темпе кроссовом
Ещё рванём вперёд?!
— Да–да! — кричат философы.
— Вперёд!
— Вперёд!!
— Вперёд!!!
И смотрят в рот куратору:
Куда качнёт весы?
Как радиолокаторы,
Настроены носы.
Вопросов тьма у всякого,
Но как их разрешить?
Сто сорок три оракула…
А некого спросить!

Катились колёса, крутились колёса…
И вдруг показалось, что крутятся косо.
Механик взял ключ и скомандовал:
— Дай–ка
Затянем ещё понадёжнее гайку!
Нажал — всё в порядке: ни криво, ни косо.
Да только не крутятся больше колёса!

Ехал Санька по просёлку,
Телеграфный столб задел.
И от фар — одни осколки…
А вот столб остался цел!

Ехал Пётр из магазина,
Сдвинул трактором плетень.
И железную машину
Ремонтировал весь день!

Ехал Ванька на комбайне,
Встретил баню за углом.
Напугал лишь девок в бане,
А комбайн пошёл на слом!

И сидят друзья, тоскуют
И вздыхают тяжело:
— Что за технику такую
Поставляют на село?!

Сталь не та, не та резина…
А такая ли нужна?!
На селе у нас машина
Крепче танка быть должна!

Час–другой погоревали,
Срок пришёл обедать им,
И втроём на самосвале
Покатили… за спиртным.

Поглядел дружкам я в спины,
И такая мысль пришла:
Очень верные машины
Выпускают для села.

Если въехал в дом по пьянке —
Так ни взад и ни вперёд.
А с полбанки да на танке?!
Даже оторопь берёт!

Шёл дебошир, задравши нос,
Хамил, рычал на всех кругом…
«Свой брат — Барбос!» — подумал пёс
И помахал ему хвостом.

Упал булыжник вниз с горы.
Ну, там бы и валяться!
Так нет, у камня с той поры
Экскурсии толпятся.
И в сотый раз экскурсовод
Упоминает вес и год…
Хоть камень так себе — пустяк,
А вот, поди же, смотрят как!

Откуда, братцы, мне б упасть,
Чтоб славой так упиться всласть?

Забывшись глубоким и праведным сном,
Всё чаще я вижу себя скакуном.
Арабские крови играют во мне,
И ржут кобылицы в ночном табуне…
И будто бы сам Пётр Кузьмич Пустозвонов
Меня накрывает казённой попоной
И долго потом объясняет с участьем,
В чём суть моего лошадиного счастья.
Во–первых, чтоб был я накормлен, ухожен
(Отдельное стойло существенно тоже!),
Затем, чтобы знал своё дело толково
И, как говорится, был крепко подкован!
А чтоб не забыл о поставленной цели,
Уздечку Кузьмич достаёт из портфеля,
Потом на глаза нацепляет мне шоры,
Чтоб шёл я вперёд и, естественно, в гору!
(Мол, вдруг я без них на свою же беду
Совсем не туда невзначай забреду!)
По–братски ладонь положа мне на темя,
Кузьмич ставит ногу уверенно в стремя…
И вот мы готовы отправиться в путь.
Эх, как бы теперь мне его не лягнуть?!
Лягнул!
До чего же был сон нехороший…
И как хорошо, что я всё же не лошадь!