Эдуардо Де Филиппо - Призраки

Армида (охотно принимая приглашение) . Спасибо.

Все берут стулья и тоже садятся

Армида. Я умерла полтора года назад.

Паскуале. Ах, так недавно!

Вдали грохочет гром.

Армида.Эти два юных существа… (Показывая на детей.) Эй ты… вытри нос… (Вытирает платком нос девочки.) А ты… (Мальчику, который в это время дергается в тике.) Перестань сейчас же, следи за собой… Ты это делаешь нарочно… (К Паскуале.) В нем сидит дух противоречия… Эти два юных существа — я вам говорила — это маленькие покойники.

Гром грохочет сильнее.

(Бесстрастный тон придает особый трагизм ее словам.) Меня убили как раз тогда, когда душа и сердце мое были полны любви и светлых надежд… когда мне казалось, что я достигла полного блаженства…

Паскуале.Как раз в тот момент?.. Какая жалость!

Армида. Я умерла оттого, что меня замуровали живой в холодном тоскливом доме.

Паскуале. Так вы и есть та молодая дама?

Армида.Я была молодой дамой!

Старики что-то жалобно бормочут, словно оплакивая ее.

Жизнь улыбалась мне, я не ведала зла и думала только о добре… Музыка и цветы — в них заключалась вся моя жизнь.

Старики по — прежнему жалобно бормочут.

Вдруг Армида поднимается и запевает романс. Когда она кончает петь, гром грохочет еще сильнее.

(Садится и продолжает, обращаясь к Паскуале.) Никогда тень греха не касалась моей души… (Мальчику, который дергается в тике.) Сиди смирно, не то высеку так, что своих не узнаешь. Итак… (Не помня, о чем шла речь, обращается обыкновенным тоном к Паскуале.) Так о чем мы с вами говорили?

Паскуале (который уставился на мальчика) . Я, право, не помню.

Армида. Боже мой, так, значит, вы меня не слушали…

Паскуале (показывая па мальчика) . Я смотрел на этого маленького призрака… (Вспоминая.) Ах да, вы говорили, что вам улыбалась жизнь…

Армида (ухватив нить разговора) . Да — да… (Детям.) Эй вы, замолчите сейчас же! (Вновь обретая мелодраматический тон.) Никогда грех не касался моей души. Я была цветущей, молодой, но после полутора лет непрерывной смерти…

Паскуале (хватаясь руками за голову) . Ох, какая страшная головная боль… просто череп раскалывается… (Полагая, что, в конце концов, с призраками можно разговаривать так же, как с живыми людьми, населяющими землю.) А благородный кавалер?

Армида (неожиданно мрачнея) . Он умер!

Гром грохочет еще сильнее.

Он сам хотел этого. Что ему еще было нужно? Чего он искал? Что я могла еще сделать для него? Я делала для него все, что он только хотел… (Растроганно.) Он так любил ушки с сыром и творогом, с мясной подливкой…

Саверио Калифано.Подлец!

Паскуале.Ах… так, значит, их ели и в то время?

Армида. Еще бы. Я ему их лепила своими руками… У меня потом даже пальцы болели. «Армида, появился свежий перец» — и Армида делает фаршированный перец. «Армида, появились баклажаны» — и Армида готовит ему баклажаны. То пятно на костюме, то складка на брюках, то платочек для верхнего кармана, то еще что-нибудь… Все, все было всегда ему приготовлено вовремя, аккуратно, надушено духами «Болгарская кожа», которые он так любил, этот отвратительный, гнусный, грязный человек! По ночам он где-то пропадает, оставляет меня, бедную и несчастную, одну с этими двумя болванами. (Показывает на детей.) Ах, чтоб ты сдох! Он говорит, что я ему надоедаю… Я ему надоедаю, я ему надоедаю?

Паскуале.Наверно, ему так кажется.

Армида.Это потому, что я о тебе забочусь, мерзкий ты человек! Это потому, что я всегда думаю, что бы сделать для тебя, негодяй ты этакий! Конечно, ему это удобно. Он оставляет меня одну с этими двумя выродками (снова показывает па детей) , которых я просто не могу больше видеть, — а ведь я мать, — и сбегает! А я?.. Я!.. Чего я жду, какого чуда? Что хорошего принес мне этот брак? Сначала чистилище, потом ад… Сейчас же я в аду…

Паскуале.Теперь все понятно!

Армида (продолжая) . А рая я так никогда и не видела.

Паскуале.И не увидите. Вы слишком много бранитесь.

Армида.Прежде чем мы соединились, вся наша жизнь была сплошным мучением. Мне приходилось встречаться с ним тайком, по ночам, всегда дрожа от страха. Родители запретили встречаться с ним.