Эдуардо Де Филиппо - Призраки

Паскуале.Пусть не суют нос в чужие дела! Разве не ясно, почему я помалкиваю? О некоторых вещах лучше не говорить. Я не должен об этом говорить… Даже с тобой… Особенно с тобой… И ты из-за этого в дурном настроении? Я это понял… Милая моя, до всего-то ты хочешь докопаться! Да, впрочем, тогда бы ты не была женщиной. Ты ревнуешь, скажи правду?.. Не будь дурочкой, Мари. Ты должна усвоить себе только одно: «Мой муж не такой болван. Наконец-то нам удалось хоть немного наладить нашу жизнь»… Что?.. Это не важно… В конце концов… пусть будет так: нашлась добрая душа, которая нам помогает, и, будем надеяться, будет помогать еще больше. Если ты счастлива, я рад, будем жить потихоньку и молить бога…

Мария.Так, значит, ты ешь и молчишь?

Паскуале.А что, разве я идиот? Разумеется, молчу.

Мария (с отвращением, больше не сдерживаясь) . Но что ты за человек?.. (Злобно.) С каким типом я живу?!! (Кричит ему в лицо.) Разве ты мужчина? Приносят радиолу со множеством пластинок, и ты ничего не спрашиваешь и принимаешь… Привозят передвижной столик — бар… ты молчишь… В одно прекрасное утро, словно по волшебству, ты обнаруживаешь новехонький кухонный гарнитур из алюминия… ты смеешься идиотским смехом— впрочем, ты и есть идиот — и кухня остается… (Вне себя.) Обстановка для пяти спален! Тебе ее принес добрый волшебник? А брильянтовое кольцо, которое я нашла будто совершенно случайно!.. А ты… (С насмешкой передразнивая его.) «Ах — ах, ты нашла брильянтовое кольцо»… Пятьдесят тысяч лир, хороша находочка!.. Это что, тоже по мановению волшебной палочки? Тогда уж давай ждать подарков от Деда Мороза, поверим в добрую фею, выходящую из трубы камина, в курочку, несущую золотые яйца! Почему ты не вешаешь на ночь около камина чулок, чтобы фея складывала туда подарки? Ах да, ты ведь вешаешь пижамную куртку! Это одно и то же. В сущности, меня это могло бы устроить… Но в один прекрасный день во мне восстала женская гордость, заговорило самолюбие. Вначале я пыталась себя утешать, говоря: «Ну ладно, возможно, он в это поверил… а этого он просто не заметил… об этом он не подумал…» Но ты неизменно, что бы ни приносили, находишь все в порядке вещей. Когда я спрашиваю тебя, кто за все это платит, ты отвечаешь: «Какая тебе разница? Я рад, что ты счастлива… Нашлась добрая душа, которая нам помогает…» Но если ты дошел до того, что тебе уже больше ни до чего нет дела, то я — нет. Я ухожу. Я буду жить своей жизнью, а ты живи с такими людьми, как ты сам… (Встает и направляется к левому балкону.)

Паскуале.Но это смешно, Мари, прости, если я тебе это говорю. Это смешно… (Говоря, идет к правому балкону и, увидев профессора, здоровается с ним, с притворным смешком.) Профессор… (Возвращаясь, с жестом, выражающим досаду.) Вечно он торчит у окна… (Жене.) В конце концов, уж если кто и должен требовать объяснений, то, с твоего разрешении, именно я.

Мария.Разумеется.

Паскуале.А раз я их у тебя не требую, то не о чем и говорить.

Мария с жестом, выражающим досаду, вновь присаживается к столу.

Обо мне не беспокойся: за то, как попадают к нам деньги, в тюрьму не сажают. А люди?.. Пусть себе болтают. Они скажут, что я жулик, может быть, позлословят на твой счет… И ладно… Постепенно это им надоест, и они замолкнут. Мы с тобой должны жить в мире. Ты должна считать, что если я молчу, то, значит, у меня есть на это веские свои причины… Я знаю, кто платит, знаю источник всех этих щедрот, но не могу сказать… Это не в моих интересах. Я спрашивал людей, которые побывали в моем положении, и все они в один голос сказали: «Молчите, иначе все кончится!» Подумай об этом, Мари: ведь если мы заговорим с тобой начистоту, то ты не захочешь остаться со мной, ты уйдешь… Тебя не будет… А я уже не в силах лишаться привычных удобств. Неужто ты думаешь, что, продолжая жить в бедности — я мечтая о скромном костюмчике, а ты о паре чулок, — мы могли бы любить друг друга, как Ромео и Джульетта? После бесконечных ожиданий, всегда тщетных, очередной знакомый наверняка опять не выполнил бы своего обещания подыскать мне место. С охладевшим сердцем из-за того, что мы постоянно отказывали бы себе в каждом самом скромном желании, мы, быть может, через сотни лет путем ежедневной тренировки и сумели бы наконец подавить в себе чувство горечи, сплести его в один сложный, запутанный клубок с любовью, нежностью, добротой, другими чувствами. И это на голодный желудок, Мари? Когда желудок пустой, забываешь о чувствах… Если бы Ромео и Джульетта не были богачами, они через три дня вцепились бы друг другу в волосы… Не придавай значения тому, что болтают… Смотрите пожалуйста, какая-то капля благополучия — и дойна Мария уже восстает! Брось дурить, прошу тебя! Раз и навсегда запомни: не будем больше к этому возвращаться и не будем затевать пустых разговоров. Я хочу жить в достатке. Я хочу вкусно есть, пить, хорошо одеваться. Я не хочу вести счет сигаретам. В воскресенье я хочу иметь сладкое… и все, что мне хочется. Ах нет, дорогая. Ты увидишь, что мы найдем здесь еще что-нибудь… (Кричит, словно хочет, чтобы его услышали.) Неужели он воображает, что уже псе сделано?.. Он еще должен доделать остальное. Видит бог, как я живу… Мне срочно нужны двести тысяч лир. И их мне должен дать он: они мне нужны… Он должен сделать так, чтобы я их нашел… Нашел, я этого не скрываю… Ты женщина, которая заслуживает большего, ты должна жить хороню, ни в чем не испытывая недостатка. Оставим эти глупые разговоры, которые пи к чему не ведут. Я на полчаса сойду вниз. Пока не испортилась погода, схожу в агентство спросить, не слышно ли чего нового о пансионе… (Подходит к одному из балконов, чтобы посмотреть, какая погода.) Гм, кажется, собирается дождь… Кто платит… откуда берутся деньги?.. Зачем об этом думать? Неисповедимы пути господни… Оставим это… Будем себе жить помаленьку… (Уходит через входную дверь.)