Нил Саймон - Узник второй авеню

Эдна. Но если они ходят и пробуют двери, то наверно, они этим круглые сутки занимаются. Откуда мне знать, что они доберутся до нашей двери как раз в те пять минут, когда я выйду? Я рискнула, как в азартной игре! И проиграла.

Мел.Ничего себе игра! Если ты проигрываешь, они забирают все вещи. Если выигрываешь, они обирают кого-нибудь другого.

Эдна.Мне надо было выйти за покупками. В доме не осталось ни какой еды на вечер.

Мел.Ну что же, теперь у нас есть еда, только нечем её есть… Почему ты не заказала продукты с доставкой на дом?

Эдна. Потому что я покупаю продукты в дешёвом магазине, где нет доставки. Я стараюсь беречь деньги: ты так напугал меня в ту ночь! Вот я и пыталась экономить… (начинает собирать разбросанные вещи)

Мел. Что ты делаешь?

Эдна.Не можем же мы оставить всё в таком виде. Хочу прибраться.

Мел.Именно сейчас?

Эдна.Посмотри, какой беспорядок. К нам же вот-вот придут люди.

Мел.Это кто — полицейские-то? Ты хочешь прибраться к приходу полицейских?.. Боишься, что они запишут в свои книжечки: «Плохая хозяйка»? Оставь всё как есть. Может они найдут какие-нибудь улики.

Эдна. Я не смогу сказать, какие вещи украдены, пока не разложу все по местам.

Мел. То есть как? Ты ведь знаешь, что украдено. Телевизор, спиртное, кухонные деньги, аптечка и проигрыватель… Больше ничего? (пауза). Больше ничего?!

Эдна отворачивается.

Так. И чего ещё нет?

Эдна. Что я — детектив? Посмотри сам!

Мел бросается на нее испепеляющий взгляд и осматривается по сторонам, не зная, откуда начать. Решив проверить спальню. Он устремляется туда по коридору и исчезает. Эдна, предвидя, что должно сейчас последовать, садится на стул и смотрит в окно. Затем вынимает носовой платок и вытирает пыль с подоконника. Возвращается Мел; он сохраняет спокойствие, во всяком случае внешне.

Мел (глубоко вздыхая). Где мои костюмы?

Эдна. Сегодня утром они были в гардеробе. Теперь их там нет. Значит, их унесли воры.

Мел (все еще стараясь сохранить спокойствие). Семь костюмов? Три спортивные куртки? Восемь пар брюк?

Эдна. Если все это висело в гардеробе, пиши пропало.

Мел. Счастье еще, что смокинг отдали чистить.

Эдна (глядя в окно). Смокинг уже вычистили. Сегодня утром прислали.

Мел. Ничего не скажешь, вычистили на совесть. До нитки обобрали…Оставили штаны цвета хаки и шапочку для гольфа… Если нас пригласят куда-нибудь на обед на этой неделе, спроси, прилично ли мне будет явиться в штанах цвета хаки и шапочке для гольфа. У-у-у, сволочи!!!

В прямо-таки безумном припадке раздражения хватает в серванте несколько пепельниц и швыряет из одну за другой на пол. Разрядившись таким образом, стоит и тяжело дышит.

Эдна. Не расстраивайся, Мел, это только вещи, тряпки. Подумаешь, старые костюмы и пальто! Дело поправимое — купим новое. Ведь правда, Мел?

Мел. На какие деньги?.. На какие деньги?..Меня уволили. (садится спиной к стене).

Эдна. Боже мой! Не может быть.

Мел. Еще как может! Взяли и уволили!.. Меня и еще семь сотрудников. Восьмерых одним махом. Уволили!

Эдна (она так потрясена, что продолжает неподвижно сидеть на стуле). О Мел, как ужасно…

Мел.Вызвали в дирекцию по одном. Могли бы, впрочем, обойтись и без этого; мы и так знали. Видели, к чему дело идёт. Даже секретарши знали. Здороваешься с ними утром, а они прячут глаза… Девчонки, получающие восемьдесят пять долларов в неделю, приносили мне кофе с пирожными и отказывались взять деньги. Тут уж всё понятно…

Эдна.О Мел, Мел, Мел…

Мел. Уверяли, что у них нет другого выбора, что им ничего другого не остается, как сократить штаты сверху донизу… Семеро руководящих работников, двенадцать коммивояжеров, двадцать четыре конторских служащих — сорок три человека за один день… Чтобы очистить помещение от уволенных потребовалось дважды гонять вверх-вниз все три лифта… Когда этот тип, торгующий кофе и пирожными, явиться завтра на место побоища, он в отчаянии выбросится в окно.

Эдна. А потом ты приходишь домой и застаешь все это. Быть уволенным и ограбленным — два таких удара в один день!

Мел. Уволили меня не сегодня. Еще в понедельник.

Эдна. В понедельник? Значит, уже четыре дня ты знал и ничего не говорил мне?