Нил Саймон - Брак по-американски

Рей.Сказал. Но не получится. Через час приедет Саммиай. На автобусе.

Джози. Сегодня? Господи, к такому торжественному случаю нужно шоссе расширить, на одну полосу как минимум.

Рей.И если честно, лучше бы она не приезжала.

Джози.Но почему?

Рей.Сам не знаю.

Джози.На твоем лице смущение.

Рей.Знаю. Не надо было дважды возвращаться.

Джози.А «дважды» не было. Первый раз ты пришел, чтобы просто –

Рей.Ну, хватит. Я действительно не в себе. Ладно, пошел встречать Джози. (Собирается идти.)

Джози.Саммиай.

Рей. Я и сказалСаммиай.

Джози.Нет, ты сказал –

Рей.Я сказал «Джози», а имел в виду Саммиай. (Оглядывается.) Как отсюда выбраться? (Быстро уходит.)

Джози (поворачивается в тот момент, когда из дома выходит БЁРТ.) Ты все слышал, да, пап?

ДЖОЗИ проходит в дом. БЁРТ замечает ЭННИ, та появляется из-за угла дома с сигаретой в руке.

Бёрт.Слышал, что ты курить бросила.

Энни.А я как ты свой нос в чужие дела суешь.

Бёрт.Да, некоторые привычки на всю жизнь… Как и некоторые люди…

Энни (смотрит на него сочувствующе) . …Надо избавиться от этих всех засохших деревьев и кустов. Кто-нибудь за садом следит?

Бёрт.Ни кто не следит. С тех пор как ты уехала.

Энни.Поэтому ты звонил мне в Париж? Ночью? Насчет срочной прополки? Боже, напугал меня до смерти.

Бёрт.Это был всего лишь предлог. Просто очень хотелось пообщаться с тобой, вдруг бы ты этим летом не приехала.

Энни.Я приехала исключительно ради Джози. Я ведь замужняя женщина.

Бёрт.Замужем за Уолтем… Как там старина Уолт?

Энни.Во-первых, он не старый, а во-вторых, терпеть не может фамильярности.

Бёрт.А, ясно. Не передавай ему моих слов. Не хватало мне забот с молодым Уолли.

Энни.Твоя дочь только что расторгла помолвку, а тебе хоть бы хны.

Бёрт.Я очень это переживаю… Но если б она выскочила за Кенни, чтоб выполнить обещание, я бы переживал еще больше.

Энни.Я очень расстроилась. Вечно она бросается во все сломя голову.

Бёрт (кивает) . Вроде нас. Мы были знакомы до свадьбы всего три недели.

Энни.Девятнадцать лет вместе… это не то что в омут головой… Все от меня скрывает. Как ты ее находишь?

Бёрт.В лучшем виде. Такого лета у нас с ней еще никогда не было.

Энни.Да их и было-то — кот наплакал.

Бёрт.Это верно. Но такое потрясающее лето я пережил первый раз. За двадцать три года. И в этом исключительно ее заслуга. Она подарила мне счастье.

Энни.Она привязана к тебе, хоть эти двадцать три года ты ее не очень баловал. Дочь с отцом всегда лучше ладит. Матерям с дочерьми не так везет.

Бёрт.Да ладно тебе, мы оба дров наломали. Тебе достался развод, а мне выходные в раскаленном «Бьюике» на целых двадцать три года. Я был слишком занят, чтобы осознать, чего лишаюсь.

Энни.Будто я этого всего не знаю.

Бёрт.Знаешь, конечно. Просто тебе напоминаю. Мое отношение к семье стоило мне брака.

Энни.Стоило тебе брака? Всего-то? А мне половину жизни. А теперь еще и половину семьи. Ты был словно одержимый. Стоило тебе открыть один магазин, ты тут же без передышки собирался открыть следующий. Почему ты не мог остановиться? Два, три магазина — это уже более чем достаточно. Денег нам хватало. Зачем тебе понадобилось целых восемь магазинов?

Бёрт.Потому что у меня это хорошо получалось. Если Бейб Рут имел шестьдесят домов, почему он не остановился на пятнадцати?.. деньги меня никогда не интересовали. И к тому же: чем мне еще было заняться? Никаких особых талантов у меня не было, не то что у нынешних молодых. Моим единственным талантом было заполнять время работой… И шел я на это не ради себя. Ради нас.

Энни.Ради нас? Лучше бы побольше времени дарил семье, нам. Я ведь никогда ни о чем у тебя не просила. Потребности мои были очень скромные. (Смотрит на дом.) Единственное исключение, вот этот дом. О нем я действительно мечтала. Не ахти какое богатство, видит Бог, но я любила его… Но годы шли, а будущее выглядело все более и более в мрачном свете. Всю жизнь ждать тебя к обеду — вот какая судьба ждала меня. Что здесь, что в Нью-Йорке ты требовал от меня одного: ждать тебя к обеду, а по пять, шесть дней в неделю Джози ела на кухне одна… Так в один прекрасный момент я потеряла дочь. И матерью ей стала Клемма.