Семен Злотников - На четвертые сутки после исчезновения

Дочь (слышно, кричит из прихожей) . Мамуля! Мамуля, скорее, ко мне!

Тут и следователь устремляется в прихожую, и Нина Алексеевна находит в себе силы …

Скорее, мамочка!..

Завод. Кабинет начальника цеха. Манечкин стоит, обхватив голову обеими руками. Появляется Паршин.

Паршин. Мирон Петрович, следователь.

Манечкин. Давай. (И сам быстро выходит навстречу Мансурову) . Ждем. Все дела, можно сказать, побросали. (Паршину) . Закрой дверь. (Следователю) . Рад. Манечкин. Мирон Петрович. Начальник цеха.

Мансуров. Мансуров. Старший инспектор уголовного розыска.

Манечкин. В чине?

Мансуров. Майор. Мансуров.

Манечкин. Так, значит, майор: пропал в четверг наш дорогой соратник Женя Петрицкий.

Паршин. Евгений Михайлович.

Манечкин. После трех часов четверга ни в цеху, ни на заводе его никто не видел. Пятница, суббота, воскресенье — четвертые сутки пошли.

Паршин. Почти кончаются.

Манечкин. Что кончаются?

Паршин. Сутки. Я говорю: сутки почти кончаются.

Манечкин. Слушай, я тебя вызвал, чтобы ты мне помогал, а не встревал. (Мансурову) . Рекомендую: руководитель отдела покойного Паршин Геннадий Георгиевич.

Мансуров. Какого отдела?

Манечкин. Ну, где покойник работал. В его отделе, говорю, наш покойник работал.

Мансуров. Почему покойник?

Манечкин. Четвертые сутки… уже разлагается, может. (Паршину) . Что, верно?

Паршин пожимает плечами .

Мансуров. Вы так уверенно говорите…

Манечкин. Мы же мужчины, майор. Что, не так? Можем говорить открыто, не подбирать выражения? Или надо подбирать? С женой его я бы, конечно, не так говорил. Я бы надеялся. Тут… Живой или мертвый… Черт его знает, лучше, конечно, если живой.

Мансуров. Лучше для кого?

Манечкин. Ни для кого. Просто говорю — живой лучше, чем мертвый.

Паршин. Мирон Петрович хотел сказать — и для него, то есть, Петрицкого, ну, и для нас… Я, лично, с ним вместе в институте… Вместе сюда на завод… Восемнадцать лет тут уже… Понимаете, трудно такое…

Мансуров. Понимаю: вы любили его.

Паршин. Ну, в общем… О любви мы с ним, конечно не говорили, но… когда люди столько лет вместе — сами понимаете…

Мансуров (Паршину) . Может быть, он с вами, как с близким ему человеком, делился мыслями, настроениями… Жить надоело, к примеру…

Паршин. Нет… не делился. Я сколько знал его, он ни с кем так…

Манечкин. Все было путем у него, майор: работа, семья, жизнь… Чего еще надо?

Мансуров. У вас можно курить?

Манечкин. А что у вас?

Мансуров. Наши, отечественные.

Манечкин. Давайте. Бросил, но тут… А черт с ними, с врачами, и Бог с ним, со здоровьем этим, и вообще, мне по шее надо, если у меня люди из цеха пропадают, верно? (Угощается сигаретой) . А слушай, майор, в войну люди пропадают, не так обидно, верно?

Паршин. Да.

Мансуров. Обидно.

Манечкин. Ну, не так, все же война. А когда мир кругом и живи не хочу… Петрицкий, хороший мужик… Умница, понимаешь, эрудит, рационализатор… (Паршину) . Сколько у него этих самых изобретений?

Паршин. Не помню.

Манечкин. Миллион! Я личное дело для вас приготовил… Гляди, сорок три! Сорок три этих самых!.. (Сует Паршину папку под нос) . Фирме, государству, понимаешь, миллионы рублей экономии! Не помнит, говорит!..

Мансуров. Можно?

Манечкин. Да можно, конечно! (Передает папку Мансурову) . Потом: что он у нас еще делал?

Паршин. Как все… работал.

Манечкин. Это ты брось — как все. Он не все, и ты мне про всех!..

Паршин. Мирон Петрович, у следователя может создаться впечатление… Нормальный инженер, нормальный человек.

Манечкин. Нет, не нормальный. Таких больше нет!

Паршин. Вы как будто речь на торжественной панихиде произносите.

Манечкин. Я и произнесу! И так еще произнесу — завидовать будешь, что не ты в гробу лежишь. (Мансурову) . Что, познакомились?

Мансуров. Еще план территории. Вы обещали. По телефону.

Манечкин (подает следователю план территории) . Да мы сами тут шарили тоже… Еще в пятницу, как хватились. Кепку-то его на вешалке обнаружили. Потом еще оказалось, пропуск свой в конце дня не закрыл. Вроде, как бы и не уходил человек с работы. Тоже, решили, что, может он где на территории застрял. О том, конечно, что вы говорите, мол, это… честно скажу, не подумали… Чего морщишься, Паршин? Или ты думал?