Семен Злотников: Разговоры с Богом

Два женских и два мужских монолога для театра, связанных общим местом действия.

Правильно их представлять в предложенной очередности Если артист хороший, он может исполнить все четыре роли.

Тут не следует изображать тетек и дядек — получится пародия.

Тут правильный путь для артиста — «Я в предлагаемых обстоятельствах».

Появляется очень плохо одетая женщина. В руках у нее лотерейный билет. Заметно, она крайне огорчена.

— Мы жили — подумай — чего не хватало? Дети, слава Богу, большие и сами работают, и не жалуются, и

ничего не просят.

Нам нашей пенсии на двоих — как говорят, проживем.

Квартиру почти уже выкупили, никому не должны.

Никому не должны — это главное.

И даже, скажу Тебе, стали копить на заграницу.

Когда это я могла хотя бы подумать про заграницу?..

По утрам просыпаюсь — от мыслей получаю удовольствие: дети-внуки здоровы, в гости приходят, по телефону звонят, с мужем не ссоримся…

Боже, чего еще нужно?..

Вздыхает.

Вообще, моя воля, ввела бы закон: чего-то уже имеешь — сиди уже!

Не проси и не требуй чего-то еще!

Повторяй, как молитву: довольна я, Господи, очень довольна, и больше, пожалуйста, ничего не посылай!..

На мгновение, словно задумывается.

Все-таки женщина своим нутром всегда лучше мужчины почувствует, чего можно делать, а чего — да лучше бы застрелиться…

Вот: муж подарил мне на мой день рождения пушистую турецкую кофту, крепкие испанские духи и билет — ТОТО-ЛОТО…

Кофта мне душу согрела.

От духов голова закружилась, как в молодости, бывало…

Но билет… хочешь, верь, хочешь, не верь — он меня сразу как будто обжег.

Только я до него дотронулась — так сразу и уронила.

Потом подняла — он опять улетел из рук.

Куда-то за старое кресло.

Мне стало странно.

Впрочем, всего на секунду.

Махнула рукой и тут же забыла.

Наверно, решила, билет и билет, да подумаешь, сколько их было…

Молчит.

Называется, после всего — не верь самой себе…

Молчит.

Ну, конечно, сначала мы радовались: шутка ли — двадцать миллионов выиграли, пятьсот девяносто четыре тысячи, триста пятьдесят восемь рублей, шестьдесят шесть копеек!

Не украли там где-то, не потом добыли — с неба упали!

Я быстро хороший ужин сделала, пошла звонить детям.

Но муж удержал и ласково попросил никого не звать.

Мол, побудем вдвоем, как когда-то.

И обнял меня — нежно-нежно…

Давно, я подумала, так не дотрагивался…

Грустно улыбается.

Я запалила сорок свечей — столько мы прожили вместе!

Вкусно его накормила!

Потом мы гулял вокруг нашего дома!

Потом пили чай с кофейным ликером и говорили о чудесах!

И так мы до самого утра — действительно, как когда-то!

Когда засыпали, он как бы сквозь сон попросил, по-хорошему, про миллион никому не рассказывать: ни чужим, ни соседям, ни, тем более, детям…

Мол, детей у нас четверо, говорит, двадцать миллионов разделить на четыре части — останется пшик…

То есть, говорит, никому ничего не достанется…

Улыбается грустно.

И тогда, и теперь не понимаю: почему на четыре?..

Детям четыре части, и нам с мужем часть — пять?..

И потом, все-таки целых двадцать с лишком миллионов!..

Молчит.

Дни идут, я прошу его, что ни день, разделить деньги между всеми поровну и пускай каждый тратит, как хочет.

А у него свой принцип: копейки, говорит, детям не дам, пока жив, даже копейки!

Опомнись — его умоляю — они молодые, им нужно помочь…

Помогай — говорит — а потом ты их увидишь! У меня будут

денежки — говорит — они на руках меня будут до смерти носить, а у них будут денежки — говорит — они плюнут мне в душу и даже не вспомнят, что жил на свете такой хороший папа!

Всхлипывает.

Меня? за добро? — удивляюсь — мои любимые дети?

Тебя — говорит — за добро, именно за него!..

Тихо плачет.

Рассказать кому — как рассказать?..

Я терплю и молчу.

Мои близкие люди ничего не понимают — я им сказать ничего не могу.

Что тут скажешь?..

А с мужем мы только ругаемся: как нужно тратить двадцать миллионов, пятьсот девяносто четыре тысячи, триста пятьдесят восемь рублей, шестьдесят шесть копеек!

Надо же, наконец, начинать их тратить?..

Он мне говорит — мол, тратить никак не будем.

Будем держать, мол, денежки в банке, а сами жить на проценты.