Феликс Лопе де Вега - Фуенте Овехуна

Так что же бы нам делать надлежало?

Что? Умереть, иль пусть умрет злодей!
Нас много, а у них народу мало.

Властителя убить рукой своей?

Один король властитель после бога,
А не зверье во образе людей.
И если божья будет нам помога,
Чего страшиться?

Все же, господа,
Здесь поразмыслить надо бы немного.
Я от простых крестьян пришел сюда,
Которые всех боле несчастливы,
Но я боюсь, не вышло бы вреда.

Чего бояться? Мы и так не живы.
Что может быть страшней того, что есть?
Они у нас палят дома и нивы.
Они тираны. И да будет месть!

Мужчины, я могу законно
Принять участье в вашем сходе:
Мне права голоса не нужно,
У женщины есть право стона.
Узнали вы меня?

О небо!
Лауренсья? Ты?

Узнать не можешь
Родную дочь?

Я на себя
Сейчас настолько непохожа,
Что вы не знаете, кто это.

Лауренсья, дочь моя!

Я больше
Тебе не дочь.

Как? Почему,
Дитя мое?

Причин довольно,
И главная причина та,
Что ты насильникам позволил
Меня украсть и не отмстил,
Меня у хищников не отнял.
Я не успела выйти замуж,
Я не была женой Фрондосо,
И потому не он, а ты
За честь мою вступиться должен.
Пока справляемая свадьба
Не завершилась брачной ночью,
Отец невесты, а не муж,
Ее защитник по закону.
Ведь если я купила жемчуг,
Но мне он на руки не отдан,
Не я ответственность несу,
Когда его похитят воры.
Меня на ваших же глазах
Увел к себе Фернандо Гомес.
Напуганные пастухи
Овечку уступили волку.
Каких я зверств не насмотрелась!
Как мне кинжалом грудь кололи!
Каких злодей не измышлял
Угроз, насилий, слов жестоких,
Пытаясь чистотой моей
Насытить низменную похоть!
По волосам моим судите!
По этим вот кровоподтекам, —
Смотрите, вот! — по этой крови!
И вы кичитесь благородством,
Отцы и родичи мои?
И ваша грудь не разорвется
От состраданья и от боли
Перед моей великой болью?
Вы — овцы, и Овечий Ключ
Вам для жилья как раз подходит!
Мне надо взять самой оружье.
Вы — словно камни, словно бронза,
Вы — словно яшма, словно тигры…
Нет, тигр кидается в погоню,
Когда его тигрят похитят;
Он злобно убивает ловчих,
Не дав им берега достигнуть
И броситься в морские волны.
Вы — дикари, а не испанцы,
Трусишки, заячье отродье!
Несчастные! Вы ваших жен
Чужим мужчинам отдаете!
К чему вы носите мечи?
Подвесьте сбоку веретена!
Клянусь вам, я устрою так,
Что сами женщины омоют
Свою запятнанную честь
В крови тиранов вероломных,
А вас камнями закидают,
Бабье, трусливые душонки,
Неповоротливые пряхи,
Которым велено природой
Носить чепцы и юбки наши,
Сурьмить глаза и мазать щеки!
Уже решил Фернандо Гомес,
Что без суда и приговора
Фрондосо должен быть повешен
На башенном зубце высоком.
И с вами он поступит так же.
И я ликую, недоноски,
Что не останется бабья
В селеньи нашем и вернется
Былое время амазонок
На страх и ужас всем народам.

Я, дочь, не из таких людей,
Чтоб дозволять себя позорить
Гнуснейшими из гнусных прозвищ.
Пойду один, и я не дрогну,
Хотя бы мне грозил весь мир.

И я, какою бы огромной
Ни оказалась вражья сила.

Умрем, сражаясь!

Приколотим
Кусок холста, как знамя, к палке.
И пусть чудовища подохнут!

В каком нам действовать порядке?

В каком? Убить его, и все тут.
Сейчас же созовем народ.
Восстанут все. Никто не спорит.
Что надо истребить тиранов.