Владимир Горбань - Хочу в Париж! Остросюжетная приключенческая повесть

– От кого?

– От герцога Ришельё!

– Давайте!

Подпоручик быстро подошел к Менделю и протянул ему записку. Яков Моисеевич быстро развернул ее и быстро прочитал.

– Благодарю за службу! Вы свободны, подпоручик! – четко произнес Мендель, и гвардеец тут же исчез.

– Господа! – громко произнес Яков Моисеевич. – Ситуация резко меняется, как погода на море! Мне нужно в Париж по делу безотлагательно!

– А как же свадьба?! – сильно разволновалась и раскраснелась Циля Марковна. – Ведь все уже почти полностью сладилось! Осталось только под венец сходить!

– Какая свадьба?! – нервно прокричал Яков Моисеевич. – Успенский пост на носу! Невесту я забираю с собой!

– Как с собой?! Куда?! – Циля Марковна вскочила с дивана и суматошно замахала руками.

– На кудыкину гору! Ты, Циля, иди домой. Вознаграждение твое я пришлю с нарочным!

Яков Моисеевич тут же подошел к дивану, осторожно взял Людочку на руки и негромко скомандовал камердинеру:

– Открывай дверь!

Мендель аккуратно на руках вынес невесту из дома и поместил ее в карету. Людочка была по-прежнему бледна и без сознания. Следом он сел сам, а за ним и шустрый Варфоломей.

– Гони со всех ног! – приказал Мендель кучеру.

И карета быстро удалилась от дома Дынина…

Яков Моисеевич на руках поднял худенькую Людочку на второй этаж своего особняка, легко преодолевая высокие ступени широкой мраморной лестницы. Он, не смотря на уже весьма почтенный возраст, являл собой мужчину довольно крепкого и выносливого. Девушка была мертвенно бледна и, казалось, уже не дышала. Мендель осторожно положил ее на широкую кровать в своей роскошной спальне. Тут же явился доктор, который постоянно жил в одной из комнат особняка Якова Моисеевича. Это был один из лучших докторов Одессы Соломон Маниевич Цукерберг. Брал он за свои услуги дорого, как и полагалось старому и опытному врачу, но и делал свое дело быстро и отменно. Он был универсальным доктором. Умел все, от принятия сложных родов до выведения из длительных запоев.

Соломон Маниевич присел на край кровати, надел пенсне, взял Людочкину руку, проверил пульс. Затем он приоткрыл ей веки и заглянул в глаза. Затем приложил ухо к груди и долго слушал. Закончив осмотр, Соломон Маниевич поднялся с кровати и снял пенсне.

– Ну, что, доктор, у вас уже есть мнение? – с нескрываемым волнением в голосе спросил Мендель.

– Ничего страшного, – сильно картавя на французский манер, – ответил Цукерберг. – И не переживайте, она совершенно здорова. Это всего лишь продолжительный обморок, вызванный нервным перенапряжением. Такое иногда случается с впечатлительными девушками. Сейчас я приведу ее в чувство.

Соломон Маниевич достал из своего саквояжа какую-то склянку с жидкостью, вновь присел на край кровати и вновь нацепил на нос пенсне. Он открыл склянку и поднес ее к лицу Людочки. Девушка вдохнула пары жидкости и открыла глаза.

– Лежите. Лежите спокойно. Ничего не бойтесь, – сказал ей приветливо Цукерберг. – И пока ничего не нужно говорить. Ничего! Даже слов благодарности. Вам, мадемуазель, с вашей нежной хрупкостью вредно волноваться.

Доктор вновь встал с кровати и обратился к Менделю:

– Яков Моисеевич, распорядитесь, чтобы пациентку напоили крепким горячим чаем с медом и лимоном. У меня все. Если что, я у себя в комнате.

– Доктор, где вы учились?

– В Париже, мой друг, в Париже. Во Франции лучшая по нынешним временам медицина…

Доктор ушел, и тут же появились Варфоломей и служанка Глафира.

– Эту девушку срочно напоить горячим крепким чаем с медом и лимоном! – скомандовал Мендель Глафире. А потом добавил, обращаясь к Варфоломею:

– Нам надо посекретничать. Прошу пройти в мой кабинет.

Тяжелые бархатные шторы в кабинете плотно занавешивали окна, создавая таинственный полумрак.

– Сейчас ты срочно отправляешься к герцогу Ришельё! Делаешь все быстро и тайно, чтобы комар носа не подточил, и никто ничего не пронюхал! Ни единая душа! Понял?!

– Да, понял!

– Давай! Одна нога здесь, другая – там, третья снова здесь!

Варфоломей пружинистой походкой покинул кабинет. А Яков Моисеевич принялся собирать свой вместительный дорожный баул. Все авантюристы умеют это делать качественно и быстро. В баул Мендель поместил небольшое количество одежды, какие-то бумаги, большую резную шкатулку с золотыми монетами, бриллиантами и другими драгоценными камнями, а также шесть черных блестящих пистолетов. Управившись с этим делом, он уселся за письменный стол, взял бумагу, перо и принялся сочинять письмо: