Владимир Горбань - Хочу в Париж! Остросюжетная приключенческая повесть

– Понимаешь, Эмик, проснулся я сегодня рано утром в крайнем смятении, – Яков Моисеевич заговорил тихо, почти шепотом. – Приснился мне, понимаешь, огромный зеленый с огромными зелеными глазами длинношерстный кот в зеленой треуголке. Я подумал, к чему бы это?! Как думаешь?

– Я не знаю.

– Вот и я не сразу понял! – Яков Моисеевич вновь заговорил громко. – Долго думал, к чему этот странный сон? Потом встал с постели, оделся, вызвал камердинера. Забавный такой мужик из новгородских купцов. Выпили мы с ним водки…

– Это плохая привычка – пить по утрам, – скривился Ришельё. – Вредно для здоровья, мой друг.

– Так вот, – якобы не заметив упрека герцога, продолжил Мендель, – разобрались мы с этим сном. Знаешь, к чему он?

– Нет.

– В Париж мне нужно срочно! В Париж!

– В Париж?! – крайне удивился Ришельё. – Почему, именно в Париж?! А почему, допустим, не в Екатеринослав или не в Саратов?!

– Обидеть меня хочешь, ваша светлость?! – Яков Моисеевич притворно надул губы. – Или шутишь так не смешно?!

– Я не понимаю, – ответил Ришельё. – Причем здесь я?!

– Ксива мне нужна, – буднично сказал Яков Моисеевич.

– Что такое – ксива?

– Документ! Понимаешь? Ксива – это документ. Мне нужен документ для выезда за границу. Можешь сделать? Я, конечно, могу любую липу заказать себе у бессарабских румын. Берут недорого.

– Что такое – липа?

– Липа – это фальшивый документ. А мне нужен настоящий документ, не липа и не лажа! Понимаешь?!

– Не понимаю!

– Ну, ты и валенок! – изумился Мендель. – Живешь, вроде бы в Одессе, а элементарных вещей не понимаешь?!

– Зачем тебе в Париж? – сухо спросил Ришельё.

– Как это – зачем?! – еще больше изумился Яков Моисеевич. – Ты что, не понимаешь глубины политического момента?!

– Какого еще политического момента?!

– Ну, как какого?! Ты что, не знаешь, что Бонапарт Наполеон со всех ног прет на Москву?! И скоро таки будет там.

– Знаю. И что?

– А то, мой милый друг, ваша светлость, пока Наполеон с большим усердием и энтузиазмом прет на Москву, Париж остался без хозяина!

Ришельё крепко задумался. Он, конечно, знал, что Яков Моисеевич Мендель невероятный авантюрист, аферист и просто пройдоха высшей масти. Что он умеет делать деньги даже из грязного воздуха. Что даже достаточно зрелые лета его не могут угомонить. Знал об этом не только дюк. Знала об этом вся почтенная Одесса от салонных аристократов до биндюжников в порту.

– Ну, так что, Эмик, поможешь мне? – хитро подмигнул герцогу Яков Моисеевич. – А потом я помогу тебе.

– Это как?

– Понимаешь, ваша светлость, земля же круглая. Люди сходятся, расходятся, снова сходятся. Одни помогают друг другу. Другие не помогают. Третьи вредят. А земля – круглая.

– Яков, а можно конкретнее? – Ришельё действительно не понимал Менделя.

– Можно и конкретнее, Эмик. Ты помогаешь мне сейчас уехать в Париж. А я помогу тебе обустроиться в Париже, когда ты туда вернешься. Что тут непонятного?!

– Да я не собираюсь в Париж, – решительно ответил Ришельё.

– Стало быть, не понимаешь. Земля – круглая. Люди сходятся, расходятся и снова сходятся.

– Да это я уже понял! – герцог начал нервничать.

– Наполеон прет на Москву. Париж остался без хозяина. Я не знаю, кто победит в этой войне, Бонапарт или Александр. Но, Наполеон обязательно вернется в Париж. Логично?

– Ну, да.

– Так вот, Наполеон возвращается в Париж, а там уже я, Яков Моисеевич Мендель, будьте любезны!

– Не понимаю!

– Ну, что тут такого непонятного?! – Мендель тоже начал нервничать. – Одно дело, Наполеон возвращается в Париж, а там меня нет. И совсем другой коленкор, Наполеон возвращается в Париж, а там уже я! Это, как говорят у нас в Одессе, две большие разницы!

– Хорошо, – уставшим голосом произнес Ришельё. – От меня чего ты хочешь?!

– Ну, вот, – обрадовался Яков Моисеевич, – это уже совсем другой разговор! Надо только все конкретно обсудить. Обмозговать! Обкашлять! Ты уже кофий пил?

– Нет еще.

– Ну, так гукни своим, пусть они нам кофейку организуют.

Кофий герцог Ришельё и Яков Моисеевич Мендель пили в небольшом саду под окнами особняка градоначальника Одессы. Душистый кофий с круассанами и кизиловым вареньем они смаковали за ажурным столиком и в креслах, плетенных из бессарабской виноградной лозы. Погода настоялась отменная. Через полчасика Яков Моисеевич уже отошел от решения своих проблем и, мечтательно закатив глаза, душевно произнес:

– Эх, сейчас бы махануть на море! И с разбега прямо в воду! Ты, ваша светлость, плавать то умеешь?