Катерина Кеннеди - На разных языках. Руководство по выживанию в Европе, или О чем не рассказывают туристам

Итак, она, пригнувшись, зашептала мне:

– Повторяй за мной: яй хила Кейт. («Меня зовут Кейт»).

– Яй хила Кейт.

– Яй эа ту о тювэ о.

– Яй эа ту о тювэ о. Господи, а это что такое?

– Что тебе 22.

Первый урок новенького был любимым цирковым представлением класса. Каждый вспоминал свою презентацию, когда и над ним хохотали до слез. Новообращенный традиционно представлялся группе. Рассказывал, откуда, сколько в Дании, чем здесь занимается, а также о своем возрасте и семейном положении. Все были свободными и бездетными. Даже те, у которых, позже выяснялось, по двое и трое детей. Непонятные моменты датская учительница объясняла на английском или просила Карину перевести. Та, задерганная нашими вопросами, взрывалась снова и снова.

– Ну что вы, блин, такие бестолковые?

С первого дня занятия в датской школе навели меня на мысль, что зря я затеяла эту учебу. Произносить вместе со всеми «яй хила» («меня зовут…») и «вэ-а хила ду» («как тебя зовут…»), высунув на полметра язык, было стыдно. Почему стыдно? Сейчас расскажу. В датском языке есть буква d, которая обозначает звук, получаемый путем высовывания языка и произнесением чего-то среднего между русскими звуками [л] и [д] – как будто вас тошнит. Да дело даже и не в звуке, а, ну как бы сказать, для юной 22-летней леди как-то не пристало вот так язык на стол вываливать.

Есть еще и гортанная [р], которая произносится [хр], как при приступе эпилепсии. (Шведы шутят, что если положить в горло ком и попробовать с ним говорить, то получится датский.) Я решила задачу следующим образом: стала произносить звук [d] как русский [л], а гортанный [хр] как обычный [р]. Поэтому, когда все по-пионерски повторяли за преподавательницей «яй паса гхрина» («я пасу свиней»! ), я произносила «грина», совершенно не понимая, зачем мне эти свиньи вообще и начинала подозревать, что учебники, по которым нас учили – не обновлялись со времен земельной реформы 1919-го года. Седая датская леди замолкала, смотрела на меня с укором и начинала снова.

Надо сказать, датские осторожность и сдержанность показательно просвечивают через язык. Вместо «мне нравится» дословно они говорят «я могу это вынести». Вместо утверждений – вопросы: «Следует ли нам отправиться на прогулку?», «Стоит ли нам зайти в кафе?», однако не в случае вашего вторжения на их родную датскую землю. Тут они исключительно прямолинейны: «Hvad laver du i Danmark?» (Что ты делаешь в Дании?). Насколько приехал (а) и когда отсюда уедешь? Какие у тебя здесь планы?

Еще одна особенность датского языка – пишу, как надо, а произношу, как хочется. Из 10 букв в слове могут читаться только пять. К примеру, слово «конечно» пишется как seføldelig, а произносится [sofёli] – по-нашему [софёли]. Поэтому чтение незнакомого текста походило на игру «угадайка». Вот мы и угадывали. У кого-то получалось хуже, у кого-то лучше, у меня почти никак. Дело в том, что тут почти нет определенных правил произношения, часто надо просто запомнить, как слово «говорится». Но моей голове до компьютера далеко, поэтому, когда я читала, учителя вежливо отворачивались, скрывая улыбку.

В конце первого занятия датская учительница Дитта задала домашнее задание. Наверное, мой взгляд слишком очевидно трансформировался из панического в трагический, потому что все захихикали. Я пыталась найти отклик в глазах одноклассников: как это можно учить? как запоминать? как можно на этом разговаривать? Все сочувствующе, но не без превосходства кивали головами: «Мы же научились! Через месяц заговоришь».

Что у меня шло хорошо – датский письменный. Надо сказать, грамматика в датском почти никакая. Исключений мало. Правил – мало. Если много читать и хорошо работает зрительная память, будешь писать автоматически. Так что через несколько месяцев я могла уже осилять чтение легких газетных статей. Но вот говорить – мама дорогая! Искренне завидовала одноклассницам, которые просили в магазине «Яй виль генэ ха ин ис» (Jeg vil gerne have en is – «хочу мороженое». ) Я же приходила и тыкала пальцем: «this one… and this one… and that one». И еще я никогда не научилась по-датски, как последний издох умирающего, произносить слово «да» (ja, а скорее jeeahhh). Можно не верить, но датчане вот так всей страной умирают по многу раз в день – и при этом очень естественно.

Но одну очень важную функцию датский язык все-таки выполнил: его непостижимое человеческому уху произношение заинтересовало меня в том, как воспринимается на слух иностранца наш, русский. Кто-то говорил, как камень с горы катится, кто-то называл его свистящим, жужжащим и шипящим, другие же утверждали, что русский звучит по-разному в зависимости от того, кто на нем говорит. Например, у женщин получается музыкальней. И правильно говорят, чтобы хорошо выучить язык, важно именно это – услышать его музыку. У многих выходит даже с датским, из чего я и сделала вывод, что выучить его все-таки можно. Я знаю русских и украинских людей, которые разговаривают на датском в совершенстве, учатся на юридических курсах и даже пятичасовые экзамены на «отлично» сдают. Для меня все это до сих пор воспринимается как очевидное и невероятное, даже несмотря на то, что в будущем я больше года проработала в компании, где со мной говорили только по-датски.