Катерина Кеннеди - На разных языках. Руководство по выживанию в Европе, или О чем не рассказывают туристам

Я поглядывала на крошечный танцпол и прикидывала, сколько все-таки надо выпить, чтобы нескольким сотням человек уместиться на десяти метрах квадратных? Подруга объяснила, что тесная площадка – отличительный признак всех датских дискотек, и это ее нескончаемо злило: «Развернуться негде». Датчане танцевали парочками, и все одинаково. Перекручивались друг у друга под рукой, приближались и отдалялись, как в национальном русском хороводе «Каравай». Они крутились так под всё – от шлягеров Roxette до Шакиры, просто замедляя или наращивая темп. Датские инженеры уже давным-давно придумали машину времени и перенесли всю страну на 50 лет назад – в золотые времена «Аббы» и Джорджа Майкла. С запашком пива, с тесным и полутемным танцполом в датских клубах действительно создавалась романтика 80-х.

Наши угадывались сразу. Даже если ты пытаешься выпрыгнуть из общего кружочка, тебя силой затащат обратно. Было видно, что иностранцев очень злит наша технология танца, потому как им такое чувство коллективизма не свойственно. Но главная причина: места в кружочках – еще на десять таких же. Дания же маленькая страна – иностранцы, опомнитесь!

Через несколько минут я вспомнила, наконец, легендарного Пашу и других одноклассников по языковой школе. Для себя я отметила неоспоримое преимущество славян и прибалтов перед датчанами: те часами смаковали коктейли, дабы достичь нужной танцевальной кондиции, а мы в этой кондиции приходили. Поэтому первый человек на танцполе – всегда русский, украинец, латыш или литовец. (Второй, третий, четвертый и пятый обычно тоже). Скоро одноклассники достигли суперкондиции, когда и брейк-данс, и самба, и танго втроем. Попытки датчан отвоевать у них танцпол оканчивались крахом. Симпатичная, совсем еще юная датчанка в ультракоротком мини и на астрономических шпильках шарахалась от диких плясок Паши вокруг диджейной стойки. Я подумала, что только наши мужчины способны прийти на танцы в лоскут пьяными, но в классических брюках и рубашках.

– Кать, давай последнюю – и танцевать!

Вдруг за плечом иностранный акцент произнес:

– Ти очьень красивайя девочка!

Голубоглазый блондин по-коровьи пожевывал кусочек лимона, извлеченного из рюмки с текилой. На датчанина не похож. «Девочка» у него получилась практически без акцента.

– Спасибо. Хорошо говоришь по-русски.

– Немного, – он улыбнулся и перешел на английский, – это мои друзья, – и указал на наших украинских собутыльников.

– Ясно, – так вот откуда привычка вылавливать лимоны из водки.

– Ти очьень милайя… – а этому кто его научил? (я отметила, что русский «ы» иностранцу выговорить все равно не под силу).

– Ты откуда?

– Венгрия. Ми работать вместе. Россия, Украина… Я менеджер на ферме. Их босс.

– Катя, – я подала руку, – здесь меня называют Кейт.

– Я тебя здесь раньше не помню, – под действием бакарди, текилы и этой коричневой гадости я и сама себя уже не помнила.

– Я новенькая. Всего лишь месяц здесь, вместе с ребятами в школе. Прости, я немного устала, лучше пройдусь.

Я шла к двери у думала о том, что после клуба мне предстоит 20-километровый спринт на велосипеде домой – в кромешной тьме.

Заиграла очередная композиция в стиле 70-х, и толпа нанесла меня на высоченного блондина. Начесанный и отлаченный чуб делал скандинава сантиметров на десять выше. Блондин подхватил меня за талию и поволок к столику, заплетающимся языком расспрашивая, откуда я и что делаю в Дании. Я с тоской подумала, что сказания о разорительных нашествиях викингов – не пустые легенды. Блондин улыбнулся и сказал: «Хай!» Потом протянул деньги, стрельнув взглядом в сторону бара: «Купи себе коктейль». «Лучше сам себе купи!» – разозлилась я и поспешила исчезнуть, как вдруг перед входом вырос пухленький Ричард. (И кто только дал ему такое аристократическое имя?)

– Ты на чем домой?

– Какой смешной вопрос. На чем люди ездят в Дании?

Ричард просиял.

– Ну, на авто лучше будет. Подвезти?

Мой датский хозяин Нильс долго и внимательно рассматривает мордовскую куклу с красными помпонами по бокам и плодородно вздымающимся над национальным платьем бюстом, переданную в подарок моей мамой. Затем он спрашивает, встанет ли завтра утром, если они с Клаусом выпьют всю бутылку водки, также привезенной мной.

Нильс являл из себя двухметрового гиганта (…возможно, легенда о богатырской силе норманнов не пустое предание) с огромными очками на переносице, отчего его глаза казались в четыре раза больше (…а возможно, и да). Но если начистоту, я не уверена на сто процентов в его датских корнях – Нильс отчаянно напоминал мне Шурика из «Иван Васильевич меняет профессию», я ничего не могла с этим поделать и все время хихикала при его появлении. Только вот был он не изобретателем и даже инженером, а, по словам его помощника Клауса, «очень крутым бизнесменом» – то есть фермером. И если у нас профессия так прозаично звучит, то в Дании это весьма уважаемая прослойка общества. На фермерах держится основная часть экспорта государства, отчего оно им всячески помогает и субсидирует. Все знают, что аграрии считаются здесь людьми весьма зажиточными, хотя вслух об этом никто не говорит. Фермеры традиционно жалуются на высокие налоги, трудные времена и нехватку урожая.