Наталья Тимофеева - Не по лжи. Стихи и пародии

И нашим, и вашим, и вместе станцуем, —
Как хочется в вечность хоть чем-то тряхнуть…
А путь у России давно предсказуем,
В ней не наказуемы подлость и жуть.

В ней черти беснуются, мрак, запустенье,
Терпилы надеются, верят и ждут,
Что кто-то на белом коне возрожденье
Подарит ей, а не намыленный жгут.

Но полно, в аду не дано трепыхаться.
Распродано поле волшебных чудес.
За вилы давно надо было бы браться,
Да братцев попутал на сказочках бес.

А рыжая осень всех рыжих рыжей,
Туманны её золотые угодья.
Мне рыжая осень всех вёсен родней,
Ведь думы её всех времён благородней.

И бури осенней мне близок разгул:
Укрыться от гнева её грозового,
Как только неистовый ветер задул,
Под крышею дома у жара живого

Огня и под пенье каминной трубы
Свои сочинять немудрящие песни,
Забыв про удары минувшей судьбы, —
Бывает ли что для поэта чудесней?

Жалеть себя тайно, легко и светло,
Как мать, прижимая, жалеет младенца
Больного, чьё горло от крика свело,
И сжалось от страха недетского сердце.

А после налить из баклаги вина
В звенящую чарку, горящую златом,
И выпить причастие это до дна,
Осенней поры своей чествуя фатум.

Октябрь. Опять мой путь неведом.
Лечу оборванным листом.
И жизнь моя за мною следом
Грохочет, как осенний гром.

Всё было суетой напрасной,
Учёбой троечной моей.
В пустой дали надежды гаснут
На мачтах беглых кораблей.

Кривой ухабистой дорогой
Влачила я свои сумы,
Мне было радости не много
И было близко до тюрьмы.

Я знала множество предательств,
Пришлось болеть и голодать,
И даже, волей обстоятельств,
Убийц подосланных прощать.

Мне чужды зависть, месть и скупость,
Не посвящала чувства им.
Смешат меня чужая глупость
И жажды славы пошлый дым.

Стою пред вечностью. Раздета
Пред Богом бренная душа.
Отпело бравурное лето,
И осень, златом пороша,

Стучит в окно холодной веткой,
И ветер, мой старинный друг,
Увядших роз крадёт розетки
И лепестки метёт вокруг

Кустов, мешая ароматы
Последней прели вновь и вновь,
Напоминая, что когда-то
Меня спасала лишь любовь…

Морали бьют по морде сапогом,
Она не плачет, лыбится и только.
Кто с этой мазохисткой не знаком,
Тот пусть и дальше выживает стойко.

Зачем она нам вообще нужна,
Продажная потворщица разврата!
Какого лезет в души к нам рожна,
Когда сама от дьявола брюхата.

Мы все хотим попасть однажды в рай.
Особенно, туда хотят владыки.
Сатрапу сколько лет земных ни дай,
Всё будет мало старцу-горемыке,

Собравшему немыслимый запас
Из золота, дворцов, кровавых денег…
Но, неподкупный, смотрит с неба Глаз,
И ждёт Господь вставанья с четверенек

Тех, для кого он создал этот мир,
Кто, сдавшись добровольно негодяю,
Вновь голодает, обносясь до дыр,
Прельщённый посулённым светлым раем.

Не будет преференций никому,
Кто мыслить не способен по-иному,
Как только всё доверив одному,
Кто гибелью грозит земному дому.

Покатится в могилу хладный труп
Страны, невинно-преданной народом,
Поверившим словам из подлых губ,
Произнесённым нравственным уродом.

Ветер безумен, бездумен, неряшлив,
Бешено мчит, обрывая листву.
Шумен, гневлив, говорлив и дурашлив,
Словно старик. Повалившись в траву,
Будто ужаленный, возится, скачет,
Стонет… Ведром жестяным громыхнёт
И, перепутав лианы, заплачет,
В трубы печные дохнув, запоёт.
У октября непростые повадки,
Он не страдает от скуки, и впредь
Будет листать золотые тетрадки
Прежде, чем в поле пустом замереть.
Там он свои полномочия сложит,
Место уступит дождям проливным…
Выстудив землю предзимья до дрожи,
Ветер вдогон посмеётся над ним.

Да, я уже стара для плясок и вина,
Раздумье для меня ценнее разговоров.
И, слава Богу, я на свете не одна,
Любовь моя со мной среди чужих просторов.
Здесь нет кисельных рек и пряничных холмов,
Но есть сосновый бор и чистая водица.
Мы сад сажаем здесь, он окружил наш кров
И, как же хорошо под шорох листьев спится!
Но всё вокруг меня какие-то дела
Пытается начать неведомая сила.
От зависти дрожит она, глупа и зла,
Наверное, в дому посуду всю побила.
Ах, нежное дитя, свяжи себе носки,
Свари кому-то щей, не мужу, так соседям,
А то твоя краса поблекнет от тоски
И ты сойдёшь с ума, моею жизнью бредя.
А, может, ты уже свихнулась? Вот беда!
Не знаю, чем помочь, как отогнать построже…
Ты только не грызи зубами провода,
От пластика пойдут прыщи по глупой роже.
Ах, милая моя, я так давно живу,
Что мне ясны твои плебейские потуги.
Давай, пошлю тебе я сладкую халву,
А ты станцуешь мне канкан и буги-вуги?