Владимир Поляков - Моя сто девяностая школа

— Какая же ты бабушка?! — закричал Штейдинг. — У тебя же мужской голос.

— У моей бабушки тоже мужской голос, — сказал Павка.

— Попробуем, — согласилась Любовь Аркадьевна. — А кто же будет у нас Волком?

— Было бы хорошо, если бы эту роль сыграл наш директор Александр Августович, — сказал Старицкий.

— Ты с ума сошел, Старицкий! — аж вскрикнула Любовь Аркадьевна. — Не можешь обойтись без своих неуместных шуток…

— Могу, — сказал Павка. — Пусть тогда Волка играет Поляков. У него волчий аппетит, он умеет щелкать зубами, и вообще он очень похож на волка.

— Чем это я похож? — возмутился я. — Что я — серый? Может быть, у меня есть морда? Может быть, я вою?

— Воешь, воешь, — сказал Павка. — Вспомни, как ты позавчера выл, когда получил «неуд» по математике.

— Перестань, Старицкий. Зачем обижать своих товарищей? — сказала Любовь Аркадьевна. — Поляков будет играть Волка, потому что это нужно для дела.

— Для дела я согласен, — сказал я.

— Ну, а в роли охотников выступят Навяжский и Гурьев.

Каждый вечер по два часа мы репетировали. И наконец состоялся спектакль. В актовом зале большую часть мест занимали ученики младших классов, на остальных местах сидели родители и родственники, учителя и незанятые в спектакле наши одноклассники.

Увертюру на рояле сыграла ученица младшего класса Ася Барон при участии Володьки Петухова (барабан).

Открылся занавес. Сцена изображала комнату мамы.

— Доченька, — сказала Ира, изображавшая мать в платье своей матери и в высокой (под взрослую) прическе, — пойди навести нашу бабусю. У нее скарлатина, и она одна в доме. Снеси ей пирог, который я испекла для нее.

— А где пирог? — спросила Аня (ей очень шла сшитая специально для спектакля красная шапочка).

— Действительно, где пирог? — спросила Ира.

Для спектакля Ирина мама испекла самый настоящий пирог с повидлом.

Красная Шапочка и ее мать обыскали всю сцену, но пирога не нашли.

— Без пирога играть я не буду, — оказала Аня.

И тут из-за кулис прозвучал громкий голос Штейдинга, который был у нас машинистом сцены и стоял у занавеса:

— Павлушка, негодяй, съел пирог.

В зрительном зале раздался смех.

— Тогда навести бабулю, — сказала Ира, — и скажи ей, что пирог я пришлю ей завтра. Будешь идти по лесу, будь осторожна. Не попадись навстречу Волку.

— Не беспокойся, мамочка, я буду осторожна, — сказала Аня.

Штейдинг опустил занавес, и оркестр исполнил музыкальную интермедию. Атмосфера нагнеталась. Громыхал барабан, и жалобно пел рояль. Тучи сгущались.

Открылся занавес. Сцена изображала лес. Это мы привезли несколько березок и одну елку и укрепили их в ведрах. Аня шла по лесу и пела свою песенку:

Стихи написал Бродский, он у нас считался поэтом.

Аня пела, а я в волчьей маске стоял за кулисой и смотрел на Аню. Я был по-прежнему в нее влюблен и не мог отвести от нее взгляда.

— Поляков, на выход! — шептала Любовь Аркадьевна. Но я ничего не слышал.

Тогда Павка что есть силы толкнул меня в спину, и я пробкой вылетел на сцену.

— Ай! — вскрикнула Аня.

— Здравствуй, Красная Шапочка, — сказал я и забыл все свои слова. Я стоял и смотрел на Аню.

— Вы, кажется, хотели спросить, куда я иду? — сказала Аня.

— Да, — сказал я — Хотел… Очень хотел… спросить…

— Вы хотели спросить, не иду ли я к своей бабушке?

— Да, я хотел спросить, не идете ли вы к своей бабушке, — повторил я, пытаясь вспомнить дальнейший текст, но все вылетело из головы.

— А я иду к своей бабушке, — сказала Аня, — она очень больна, и я иду ее навестить.

Я мучительно вспоминал свою роль, но это было бесполезно. Мы стояли на сцене и молчали. И тогда Аня сказала:

— Вы, кажется, хотели спросить, а где живет моя бабушка?

— Да! — радостно сказал я. — Я как раз хотел спросить: а где живет ваша бабушка?

— За лесом, в маленьком голубом домике, — сказала Аня. — Простите, я спешу.

И убежала.

И тогда я вспомнил все слова и закричал:

— Я опережу ее! Она пошла по тропинке, а я прямиком сквозь чащу! Что-то у меня чешутся зубы!..

Я сделал немыслимый прыжок и умчался.

Опять Штейдинг опустил занавес, и опять оркестр заиграл музыку, в которой еще больше нарастала тревога.

Занавес открылся. Комната бабушки. В кровати лежит Павка Старицкий в очках и в чепце.

— Что-то у меня плохо с сердцем, — сказал он. — Надо принять микстуру.