Владимир Поляков - Гроза над Италией

Османская империя, Стамбул, январь 1493 года

Винченцо Раталли, ещё совсем недавно обычный кондотьер — пусть и довольно сильной, пользующейся хорошей репутацией кондотты — год назад не мог даже помыслить о том, чтобы стать папским легатом, личным представителем понтифика. Да, это было разовое поручение, зато очень весомое, значимое как для Святого Престола, так и для того, кто сидел на нём. И для того, кто находился рядом с ним.

Чезаре Борджиа, сын Родриго Борджиа, ныне Папы Александра VI. Тот самый человек, встреча с которым в одной из тратторий Пизы неожиданно обернулась для кондотьера Раталли… возможностью не просто заработать, получить выгодный найм, но и дала шанс вознестись очень высоко. Теперь оставалось не упасть, закрепиться рядом с новой силой. Той силой, что уже показала свою жёсткость, решительность, стремление не просто сидеть на Святом Престоле, но и получить светскую власть. Духовной для Борджиа явно не хватало.

Винченцо немногое мог сказать о Папе Александре VI, но вот о его сыне, кардинале Чезаре Борджиа смог составить впечатление, особенно касаемо того, что под сутаной кардинала скрывались броня и меч воина… Порой в самом прямом смысле, без иносказаний. Те, кого этот каталонец приближал к себе, знали — кардинальский сан для Чезаре всего лишь средство к достижению власти, не более того. Зато было известно и то, что юный Борджиа поставил на личную преданность, а вовсе не на связи приближённых с римской или иной знатью. А как иначе, если именно сила кондотт стала первым камнем в создаваемой папской армии. Кондотт, которые по сути служили не Святому Престолу, а исключительно семейству Борджиа. Теперь ещё и отправка его в качестве легата к самому султану Оттоманской империи Баязиду II.

Разумеется, он отправился в Стамбул, бывший Константинополь, не просто так, а с полагающимся папскому легату сопровождением, на специально выделенном корабле. И получив указания почти на все могущие возникнуть ситуации. Чезаре не поленился лично наставлять его два дня напролёт, с небольшими перерывами. Это показывало то, какую значимость младший Борджиа придавал предстоящим переговорам.

Раталли честно признавался самому себе, что более прочего опасался нападения на посольские корабли со стороны многочисленных в Средиземном море мусульманских пиратов, которым плевать было на посольскую принадлежность кораблей. Да и сами турки… тоже те ещё приверженцы дипломатии, готовые нарушить неприкосновенность послов при первом же случае. Однако на сей раз ему повезло, бог явно был на стороне Рима. Посольство успешно добралось до Стамбула, было встречено — без излишнего почёта и вежливости, хотя это ничуть не смутило бывалого наёмника и свежесотворённого папской волей легата — после чего… Ожидание.

Да, несмотря на важность предмета переговоров лично для султана Баязида II, проклятый Господом магометанин предпочитал сначала как следует «выдержать» посланника понтифика и лишь после этого допустить его до разговора с собой. Винченцо оставалось лишь ждать. Хорошо хоть посольству выделили подобающие положению комнаты. И вот уже больше недели он большую часть времени проводил в этих комнатах, снова и снова беседуя со своими помощниками, Паскуале Калоджеро и Фредо Гриццони, которые были с ним чуть ли не с момента создания кондотты.

— Была Византия, а стало…. Я и слов подобрать не могу, кроме ругательств, — вновь напомнил о своём неприятии всего вокруг происходящего Фредо. — И в этом, прости меня, дева Мария, богомерзком месте мы должны сидеть и ждать.

— Сидим, ждём, — невозмутимо ответил Калоджеро, на восточный манер устроившийся на груде подушек и цедящий неплохое вино. — Это тебе не в «Сломанном стилете» шлюх за груди хватать, мы сейчас сопровождающие аж папского легата. Да, Винченцо?