Иль Канесс - Оформитель слов

– Эх, сынок. Совсем взрослый стал, в армию пойдешь…

– Мне 22 года, пап.

– Не пизди мне тут. Дай слезу выдавить.

Он хлопнул стопку самогонки.

– Ну, так вот. Я, между прочим, в Германии служил. Помню, подрядились мы одному немецкому крестьянину помогать, огород значит, от всяких камней убирать. Он, значит, ловко так на тракторе с телегой едет, а мы за ним камни подбираем и в телегу складываем. Тарахтит, значит, эта бандура и медленно едет по полю на своих немецких гусеницах, а мы следом идем. И подумалось тогда нам… Как-то навеяло, знаешь, картина вся вот эта. Чем же этот пенсионер в войну занимался? Седня он тут трактор водит, весь такой старый добрый крестьянин, а в юности каким-нибудь панцеркампфвагеном рулил…

Полголовы было уже обрито. Батька сделал короткую паузу и снова хлопнул стопку.

– О чем это я? А! Потом товарищ унтерофицирен, или хуй знает, кем он там был в войну, сказал, что настал перерыв. Мы решили попить пива. Захожу я, значит, в местный сельский кабак, и говорю прекрасной фройляйн…

– Ты стрижкой занимайся! А не о своих алкопохождениях рассказывай! – перебила его мама. – И так просыпаться ни свет, ни заря.

– Бу-бу-бу, – передразнил ее отец и хлопнул еще стопку.

Шесть утра. У военкомата толпились призывники и их провожающие. Все жутко волновались и поэтому обильно звенели стаканами с водкой. Толпа неистовствовала:

– Братуха!

– Братва!

– Не плачь, мать!

– Покажи им там, братюня!

– За ВДВ!

– Пиши чаще, сынок!

– Я буду ждать тебя, любимый!

– Пацаны, продам Урал с коляской…

– Яву, яву, взял я на халяву-у-у!!! – дружно заголосила толпа.

Открылась дверь военкомата.

– Призывники! Прощаемся и заходим на построение, – гаркнул майор.

Народ завыл, выпил, загудел и ломанулся к дверям военкомата. Особо одаренные провожающие лезли от разлуки на забор и истошно вопили от переизбытка нежных чувств. Наконец, все призывники зашли в военкомат. Майор закрыл дверь и гул затих.

– В одну шеренгу становись! – рявкнул он.

Мы выстроились и замерли. Кого-то качало из стороны в сторону как родимую пшеницу на ветру.

– Продукты выложить на пол!

Призывники начали выкладывать на пол полторашки с «Карачинской», палки колбасы, сало, хлеб, конфеты… Майор подходил к каждому и несколько секунд пристально и преданно глядел в глаза, а затем наклонялся и принимался изучать содержимое сумок. Все полторашки были тщательным образом проверены откручиванием пробки. Не шипит – значит, самогон, немедленно изъять.

Через несколько минут осмотр завершился. Мы вышли на улицу. Стоит ПАЗик. Расселись по местам. Не успел автобус проехать несколько метров, как раздался хлопок и заднее стекло автобуса посыпалось в салон. Автобус затормозил.

– Это что еще за хуйня?! Кто стрелял?! – гневно закричал майор.

Чувак, сидящий рядом, проснулся.

– Че, приехали уже? – дыхнул он в меня адским перегаром.

– Думаю, да, – ответил я.

Свет прожектора почти мгновенно вычислил злоумышленника, который уже повис на заборе на территории военкомата. Он неуклюже барахтался в воздухе. Потом упал и начал паниковать, бегая туда-сюда. Его немедленно повязали и дали несколько раз в морду для профилактики.

– Че вы творите, волки? – вопил он.

Стрелка увели в темноту. Майор сильно расстроился и пинал ПАЗик.

– Вот же долбоеб! – сокрушался он.

Через полчаса приехала пассажирская ГАЗель. Нас было человек двадцать. Расселись. Мест всем не хватило и поэтому сидели почти друг на друге в пуховиках и с сумками. Не успели мы отъехать от военкомата, как в маршрутке начался банкет. По салону гуляли бутылки водки и надкусанные палки колбасы. Я выпил и закусил. Потом еще раз. И еще. Потом надоело. Слишком часто.

– Ты, че, не пьешь? – спросил меня сосед. – Охуел, что ли? Ну-ка, блять, пей!

Я выпил.

– Где служить хочешь?

– На русском острове.

– А я в десантуре…

По полу катались пустые бутылки. Кто-то закурил. Майор сидел рядом с водителем. Почуяв запах сигарет, он тревожно обернулся.

– Я не понял? Кто-то курит?

– Нет, начальник…

– Смотрите у меня.

Он отвернулся и продолжил жаловаться водителю на вышедший из строя ПАЗик.

– Начальник! Пописать надо! Ваще невмоготу!

– Отставить! Терпим.

– Товарищ майор! Не довезем!

Маршрутка все-таки остановилась. Все вышли облегчиться. Особо талантливые успели выкурить две сигареты. Все мы – двадцать с лишним человек стояли у обочины и дружно оформляли желтый снег. Проезжающие мимо машины активно сигналили.