Иль Канесс - Оформитель слов

– С разбитой рожей пусть Есенина читает, – предложил батька. – Он же у нас лепила? Вот пусть из пластилина что-нибудь и слепит. Бездельник. И в кого он такой?

Прошла неделя.

Меня нарядили в красивую рубашку с широким воротником, брючки и большой галстук. На правую бровь налепили аккуратную полоску лейкопластыря. Я вышел на сцену актового зала пожарной части и оглянулся. Мама, одетая в красивое платье, стояла за занавесом на краю сцены и взволнованно сжимала в руках платок. Но я все выучил и помнил. Кивнул ей и начал, детским, звонким голосом громко рассказывать на весь зал:

Белая берёза

Под моим окном

Принакрылась снегом,

Точно серебром.

На пушистых ветках

Снежною каймой

Распустились кисти

Белой бахромой…

И так далее.

Закончив, отвесил поклон. Мне зааплодировали. Я снова посмотрел на маму. Она была рада.

И тут настал гвоздь номера: я эффектно махнул рукой, как Амаяк Акопян и на сцену приволокли стол, на котором я из пластилина бережно слепил пожарную часть. Все поднялись с мест, чтобы разглядеть поближе. Затем стол опустили вниз к первым рядам. Все восхищенно загудели:

– Надо же!

– Да вы поглядите!

– Как аккуратно!

– А сколько тут всего!

Народ был в восторге. Я гордился собой, мною гордилась мама и вообще все. Это был триумф.

Не зря я ходил две недели «на работу». Вроде бездельник, и рожа разбита… а тут такое.

За яркое выступление и пластилиновую пожарную часть маме немедленно выдали премию – половину ее зарплаты. Совсем неплохо для шестилетнего славного малого.

Мною дома все немедленно загордились.

– Молодец какой! Весь в меня! Завтра на лесопилку поедем! – потирая руки, сказал батька.