Луиджи Лунари - Швейк в Нью-Йорке. Роман

– В истории американских выборов такого никогда не случалось. Всегда у одной из сторон было больше голосов, и даже одного голоса достаточно, чтобы победить.

Пересказ этой беседы мистеру Мартину вызвал у последнего лишь кривую усмешку.

– Превосходно! – саркастически заявил он. – Это значит, что когда разницу составляет всего один голос, он один всё и решает! Как царь, Людовик XIV или Сталин! Какая же это, к чёрту, демократия! Это самая что ни на есть настоящая диктатура одного!

– Ну тут ты перегнул, – возразил Швейк. – Диктатор может быть преступником, как Гитлер или Сталин, тогда как при демократии решающий голос может принадлежать хорошему и честному человеку.

– Пусть так, но мне это не нравится! – фыркнул Мартину. – Мне не нравится, что какой-то один-единственный тип может решить, кому быть президентом, Эйзенхауэру или Стивенсону, и направить Америку в ту или иную сторону.

– Но этим типом можешь оказаться ты!

– Ещё чего! Взять на себя такую ответственность! Ну уж нет!

– Но ты же никогда не узнаешь, что всё решил точно ты, – настаивал на своём Швейк. – Невозможно ведь узнать, твой ли голос был последним или чей-то другой из множества голосовавших!

Мартину пожал плечами и пробормотал что-то по-румынски. Швейк уже начал привыкать к этой его особенности. С некоторых пор Мартину частенько впадал в чёрную меланхолию, говорил гадости обо всём и вся, со всеми ссорился, а однажды вдруг зло обрушился на Америку, заявив, что она вовсе не рай земной . Пусть даже он в чём-то и был прав, но говорить о стране таким образом было явно несправедливо. Мартину слегка приударял за Зигфрид и, казалось, она была вовсе не против его ухаживаний, так что Швейк терялся в догадках, что могло послужить причиной мизантропии у его приятеля.

В целом, повторяю, избирательная компания протекала в обстановке праздничности и беззаботности, чему также способствовала благоприятно складывающаяся международная обстановка. Правда, в самом начале года Америка пережила момент ужасного смятения, когда новый хозяин Кремля Никита Хрущёв публично осудил преступления, совершенные Сталиным, отчего у всех создалось впечатление, что Советский Союз, раскаявшись в своём коммунистическом прошлом, решил вернуться на правильный путь. Это нагнало паники на многих американцев, которые теперь уже и не знали, продолжать считать русских своими врагами или нет. Сильнее всего напугалась тяжёлая промышленность, не устававшая изобретать и производить всё более дорогостоящее и убойное вооружение. Теперь она рисковала остаться со всем этим на бобах, без заказов и с неизбежным увольнением, бог знает, какого количества рабочих. Но, к счастью для неё, произошло восстание в Венгрии, и между октябрём и ноябрём русские ввели танки в Будапешт, арестовали и подвергли пыткам Надя, посадив на его место Кадара, которого арестовали и подвергли пытками годом раньше, и тем самым продемонстрировали всему миру, что коммунистическая угроза как была, так и остаётся коммунистической угрозой, и необходимо сохранять прежнюю бдительность. Охваченная энтузиазмом Америка вздохнула свободно, промышленность расправила плечи, и больше никто не заводил речи ни о мире, ни о безработице.

Мало кто из обитателей Мамаронека толком понимал, что происходит в Европе, и они обращались к Швейку с просьбой прояснить им ситуацию в Венгрии. Швейк прояснял, часто после долгого раздумья, тщательно подбирая слова, чем производил впечатление мыслителя, тонко разбирающегося в европейских реалиях ( я из Чехословакии, а Венгрия – это совсем другое дело ). Короткое интервью с ним было опубликовано в Мамаронек Тайм:

– Вы в курсе ситуации с Венгерией, мистер Швейк?

– Конечно. Она граничит с Чехословакией и Австрией.

– В этом есть что-то особенное? Если да, то что?

– Не просто особенное, а я бы даже сказал, уникальное. Ни о каком другом государстве нельзя сказать, что оно граничит одновременно с Чехословакией и Австрией. Достаточно посмотреть на географическую карту.

– Если прибегать к метафоре, то в каком месте географической карты современного мира находится Венгрия?

– Это зависит от того, кто рисует географические карты. Однажды я видел русскую карту: там в центре был Советский Союз, а Венгрия – внизу слева. Уверен, что на французских картах Венгрия будет находиться с противоположной стороны.

– А венгры, вероятно, рисуют Венгрию в центре, где восток справа, а запад слева?