Луиджи Лунари - Швейк в Нью-Йорке. Роман

На исторических выборах в декабре 1956 года за пост президента боролись республиканец Дуайт Эйзенхауэр, шедший на второй срок, и кандидат от демократической партии Эдлай Стивенсон. Швейк с интересом следил за процессом и в определённом смысле участвовал в нем, от души развлекаясь и открывая глаза на многое. Ведь до этого он и понятия не имел о том, что такое свободные политические выборы. Посмотрев сразу же после мультика из жизни Тома и Джерри документальный фильм, посвящённый предыдущим выборам, в которых эти два политика уже встречались лицом к лицу, Швейк с изумлением увидел, как проигравший (Стивенсон) поздравляет победителя (Эйзенхауэра), а тот, в свою очередь, благодарит соперника за благородство и от всей души желает ему победить в следующий раз. Совсем наоборот поступали, например, не только Сталин с Троцким, но и другие позднейшие политики в странах за железным занавесом, пусть даже он существовал в виде немногих мотков колючей проволоки. В России, Венгрии, Чехословакии, Польше… в общем, во всех коммунистических странах победители не рассыпались в комплиментах побеждённым – последних ждала незавидная участь, как это случилось с Берия, Масариком, Клементисом, и как это происходило именно в эти дни с Надем в Венгрии. Многие из проигравших были позже реабилитированы, но так и не смогли порадоваться этому, поскольку в своё время были уничтожены. Поэтому нечего было удивляться тому, что мало кто рвался принимать участие в таких выборах, соревнуясь с выдвиженцем власти!

В Америке атмосфера выборов была абсолютно иной, напомив Швейку сельский праздник, народное гуляние, где даже такие жизненно важные вещи, как политика и экономика, мир и война, казались элементами весёлой игры. Шумные пропагандистские мероприятия с мажоретками, джазовыми оркестрами, красотками в коротких юбочках, раздающими бумажные шапочки с фотографиями Стивенсона или значки с надписью Я люблю Айка!, как ласково Америка называла Эйзенхауэра, привлекали толпы народа. В такой жизнерадостной и доброжелательной обстановке забывались даже обычные расовые проблемы: кандидаты напоказ ели пиццу в Литл Итали и ласточкины гнезда в Чайна тауне , танцевали чардаш в Венгерской семье , говорили мерде 1 1 Дерьмо (фр.) – Здесь и дальше примечания переводчика. , выступая во французских коммюнити и, обращаясь к неграм, уверяли, что без них Соединённые Штаты никогда не стали бы тем, чем стали. Короче говоря, на всю катушку использовали ситуацию, когда все, действительно, чувствовали себя братьями и сёстрами в объятьях большой мамы Америки, какой видел её отец Родригес.

Но больше всего Швейку понравилось то, что каждый мог голосовать, как хочет, реально веря, что именно его голос в силах что-то решить.

– В этом и состоит смысл демократии: делать не то, что хочет тот, кто сильнее, важнее или мудрее, пусть даже он и прав, а то, что решает сделать большинство! А оно может принять самое глупое решение! – объяснил ему отец Родригес.

– А что будет, если при подсчёте голосов республиканцы и демократы получат поровну? – спросил Швейк.

– Такого просто не может быть, – ответил отец Родригес. – Это было бы чудом!

– Никогда нельзя ничего исключать, и чуда тоже, – возразил Швейк. – У моего приятеля Франтишка Чорника, винодела из Нусле, был отец, глубокий старик, который в один прекрасный день взял и умер. Его положили в красивый дубовый гроб и утром уже было собрались приколотить крышку, как вдруг старый Чорник громко вздохнул, открыл глаза и попытался сесть.

– Статистически подобное невозможно, – заметил отец Родригес. – То, о чём вы рассказали, скорее всего, каталепсия в чистом виде.

– Оставим в стороне эти премудрости, – спокойно продолжал Швейк. – И предположим, что за мгновение до того, как старый Чорник очнулся, мимо прошёл кто-то, кто, быть может, в шутку сказал ему: Чорник, встань и иди. И тот попытался сделать это. И что бы тогда закричали все в таком случае? Чудо! Вот я и говорю: случай, когда человек впадает в каталепсию, – редкий случай, как редки случаи, когда кто-то пытается шутить в присутствии пребывающей в трауре семьи. Так что внезапное совпадение этих двух событий вряд ли статистически возможно. И тем не менее, такое случилось же! Я имею в виду Воскрешение Лазаря, которое всеми признанно чудом!

У отца Родригеса голова пошла кругом, как это бывало со многими, кто слушал рассказы Швейка. Тряхнув ею, чтобы привести мысли в порядок, отец Родригес сделал попытку прекратить беседу, подведя итог: