Вольга Медейрос - Жертвуя малым. Том 1

Немудрено, что в свете скорого визита Лучезарного дона в наш город ответственные лица в первую очередь отправились в Гиблый лес, чтобы проверить, как там обстоят дела. И до чего же неприятно изумлена была комиссия, обнаружив упокоенные трупы преступников, только-только начавших отбывать свое длительное наказание! Вскоре удалось отыскать и нарушительницу запрета на упокоение. Ею оказалась шестидесятитрехлетняя плебейка, мать одного из атаманов рабочего поселка О'Брайена, также осужденного посмертно. Старухе удалось освободить и его, своего сына, что, вероятно, и было основной ее целью. Ее тело обнаружили рядом с останками бывшего атамана, оба покойника держались за руки. О'Брайен был окончательно мертв, его мать – нет. Дух ее был сильно поврежден после нападения местных голодных духов, но все же показания с нее удалось снять. Она взяла на себя вину в упокоении всех троих преступников, и, хотя экспертиза к тому времени установила, что ее сын был освобожден отличным от двух других грешников способом, упрямая старуха стояла на своем. Она утверждала, что никому из деревенских не рассказывала о своих намерениях, иначе ее тот час выдали бы провинциальной милиции.

Плебейку признали невменяемой, хотя суждения ее были логичны и точны, и, неупокоенную, поместили в закрытую подземную гробницу как одну из особо опасных преступниц. В деревне начат поиск старухиного пособника, однако усилия первых трех дней не принесли плодов: плебеи в один голос утверждают, что преступников помиловали сами боги. Если так пойдет и дальше, придется прибегнуть к крайним мерам и отрезать язык каждому, кто осмелится повторить подобную крамолу. Оставшиеся в живых родственники старухи находятся под арестом, вероятно, их ожидает казнь. Городские шишки очень нервничают накануне визита двоюродного брата Императора, и опасаются, что подобные беспрецедентные выходки – следствие возросшей активности экстремистов. «В последние недели в провинции творится нечто невообразимое, – призналась мне сегодня диспетчер нашего отделения милиции. – Начать хотя бы с той бессмысленной кражи в музее истории. Ведь нынешние упокоенные – как раз те самые воры, вломившиеся тогда в музей. Три трупа, все осуждены посмертно, а украденные экспонаты так и не были найдены. Я слышала, майора, в чье дежурство схватили банду, понизили в должности и перевели в какой-то захудалый рыбацкий поселок на западном побережье. Поговаривают, он еще легко отделался, ведь поначалу речь шла о том, чтобы лишить его статуса свободного человека, представляешь себе?! Кстати, ты ведь в тот день тоже была на службе, ничего необычного не припоминаешь?»

Я еле-еле отделалась от любопытной коллеги, сославшись на тайну следствия. А вскоре, придя к себе в кабинет, обнаружила в нем непривычно молчаливую Корониду и узнала в придачу, что мою младшую помощницу городской мировой суд приговорил к шестидесяти четыре дням общественно-полезных работ за распространение ложных сведений. Какие именно из распространенных ею сведений были ложными, судья не уточнил и посоветовал поклоннице Совоокой почаще держать язык за зубами, превентивности, так сказать, для. Иначе, заметил он, неласково на Корониду глянув (по ее словам, от этого взгляда у нее душа ушла в пятки) в следующий раз ей придется выплачивать большой штраф, а в случае третьего повтора правонарушение из административного превратится в уголовное. «Он очень доходчиво все мне объяснил», – делая большие глаза, поведала Коронида, и на том умолкла, превратив сатурнюю рутину в некое предчувствие конца света. Ситуация вокруг меня складывалась ужасающим образом, однако саму меня ни о чем не расспрашивали, на чистую воду вывести не пытались, и только совесть, извечный враг заговорщиков, свернулась в животе холодным клубком.

Я рассказывала обо всем этом Солю, и с каждым моим словом он делался все взрослее и угрюмее. Под конец истории стало казаться, что напротив меня скорчился глубокий старик, одинокий и несчастный.

– Ты знал? – спросила я.

– Нет.

Я посмотрела на него, сидящего напротив: неподвижного, с насупленными бровями и сжатыми в ниточку губами, и вдруг ощутила, что паучата в животе перестали шевелиться. Он не знал. И сейчас ему так же плохо, как было мне, когда я только услышала все эти жуткие новости.

– Она знала, – по-прежнему не шевелясь, произнес Соль. – Предупреждала, что так будет. «Ты погубишь нас, – так она сказала в первую же встречу. – Ты пришел, чтобы всех нас погубить».