Джангар

«Сын! Поезжай пустынею дикой ты,

И за мангасским последуй владыкой ты.

Грозным Догшоном, Шара владыку зовут,

Все его страны сказочными слывут,

Сказывают: беднякам — богатство дает,

И в родовитых он превращает сирот».

В полдень, когда придавил вселенную зной,

Спешившись, юноша брел дорогой степной.

Савра заметил всевидящий, мудрый Цеджи,

Молвил пирующим седокудрый Цеджи:

«Мальчик бредет пустынею несколько лун,

И в поводу ведет он коня своего.

Мысли быстрее на полсажени скакун,

Ветра быстрей на сажень; когда на него

Юноша сядет, поднимет секиру свою —

Станет сей всадник непобедимым в бою,

Станет тогда половина мира - его,

Сможет любого сразить секира его!

Ныне, покуда бредет он, жарой опален,

Пеший, голодный,- захватим его в полон».

И, соглашаясь, кивнул головой нойон.

Мигом оседланы кони. Ветра быстрей,

Двинулись полчища желтых богатырей,

А впереди скакал великий нойон.

Сердцеобразный колодец проехала рать

И миновала мост, похожий на сон.

Тысячи мчались - в полон одного забрать!

Ехали ночью - отряд о сне забывал,

Ехали днем - забывал он сделать привал.

Так они выехали на степной перевал.

Воины видят: все покрыто кругом

Таволожником да зернисто-белым песком.

Путник бредет, по земле чумбур волоча.

Сразу коня отобрали у силача,

Сразу же заняли дорогу к воде.

Даром, что Савар оказался в беде,-

С полчищем бился герой одиннадцать дней.

Даром, что был он пешим,- быстрейших коней

Он догонял, сильнейших героев сбивал.

И скакуны убегали за перевал,

Седла болтались под животами коней.

Видимо, Савар огромной рати сильней!

Богатыри порешили сделать привал.

Что же сказать о Хонгре - неистовом Льве!

Он, охмелев от арзы, храпел в бумбулве,

Спал и не знал, что нойон выезжать приказал.

Думая: «Как бы с Богдо не случилось беды»,-

Спящего мужа стала будить Герензал,

Вылив на темя двенадцать кувшинов воды.

Голову положив на колени свои,

Волосы мужа пригладила Герензал

И обратила к нему моленья свои:

«Где же твой Джангар, сказкою ставший дневной?

Может быть, хан преисподней в плен его взял?

Где же твой Джангар, мечтой прослывший ночной?

Может быть, стал он добычей шести владык?

Людям известен обычай шести владык:

Жертву пытают свою от зари до зари.

Может быть, наше войско разбил мальчуган?

Взять его в плен задумали богатыри...

О прирученный дикий мой балабан!

О укрощенный гордый детеныш орла!

О припасенная мной для врага стрела!

Коршун мой, приносящий в клюве гнездо!

Муж мой, спеши на помощь к нойону Богдо!»

Выслушал Алый Хонгор супругу свою.

Стал он похрустывать пальцами десятью,

Буйное сердце забилось в клетке грудной —

Будто бы зверь заметался в чаще лесной.

«Вот как богатыри поступили со мной,—

Не разбудили, поехали без меня!

Я ведь привез их сюда на крупе коня,

Связанными привез их - добычу мою,

Мял их своими пальцами десятью-

Как же могли без меня пойти на врага?

Здесь ли ты, мой коневод, мой Зандан Зарга?

Сивого Лыску скорей оседлай моего,

Сильного - можно Алтай взвалить на него,-

Крепкого - можно полмира объехать на нем!»

И коневод вернулся с хангайским конем.

Лыско помчался труднейшей из горных дорог.

Мчался, как будто буре завидовал он.

Пару высоких и тонких передних ног

Дальше своих челюстей закидывал он,

Задние ноги к прекрасным пахам подбирал

И четырьмя копытами свет попирал.

Грязи комки летели, как стрелы, свистя,

Красная пыль поднималась, к тучам летя.

Так прискакал он к джангровым силачам.

Джангар Богдо воскликнул, не веря очам:

«О, наконец, примчался на сивом коне

Алый мой Лев, мой Хонгор приехал ко мне,

Беркут мой, сердце воинственное мое,

Светоч мой, солнце единственное мое!»

Ноги расставив широко и подбочась,—

Савар стоит под сенью сандала сейчас,

Савар, которого не побеждал никто!

И с расстояния Хонгор крикнул ему:

«Если теперь в полон я тебя не возьму,

Пусть в этой жизни подвергнусь гневу Богдо,

В будущей жизни - пытаем буду в аду

Ханом Эрликом, когда к нему попаду.

Быть побежденным — ужасней не знаю греха!»

Видевший, ведавший многих секир обуха,

Лыско прекрасный к Савру приблизился вмиг,

Воздух ушами ножницевидными стриг.

Савар секирой ударил его тяжело.

Лопнул нагрудник, сползло золотое седло,

Конь опрокинуться мог бы в красной пыли,