Джангар

Десять наружных украсило куполов,

Кажется, что для полета выберут день.

Правая сторона поражает резьбой!

Наперегонки с тушканом бежит олень.

Слева посмотришь — возникнет перед тобой

Барса с гиеной увековеченный бой.

На расстоянии выстрела выстроен мост,

Сходный по цвету с отблеском северных звезд.

Прямо к порогу ведет он, а там, у дверей

Этой обители славных богатырей -

Каменные столпы величаво стоят,

Золотом блещут, слева и справа стоят.

Жизни доверив свои острию копья,

Страсти - стране посвятив, а Джангру - себя.

Богатыри, что клялись на священном мирде

Жить как один человек всегда и везде,

Оберегая родимый край от врагов,

В башне расселись,— семь необъятных кругов.

На снежно-белых девскирах*, повыше всех,

Локтем своим опершись на барсовый мех,

Джангар-нойон восседает, владыка племен.

Сзади посмотришь - сандалом колышется он,

Сбоку посмотришь - сияет он полной луной,

Круглой луной пятнадцатой ночи степной.

Спереди глянешь на Джангра Богдо, осмелев,-

Перед тобою возникнет алчущий лев.

Женщинами расчесанная коса

В блестках серебряных, как дождевая роса,

Тяжко легла на мощные мышцы спины,

Между которыми мог бы верблюд пройти

С кладью тяжелой - и не застрял бы в пути.

Волосы черные, сказочной толщины,

Джангром отпущенные в минувшем году,

Ханшей подстриженные в текущем году,

Уши прикрыли. Проняты мочки ушей

Парой серег, повисших у шеи стальной.

Зорче всевидящих кречетовых очей

Джангровы карие колдовские глаза:

Пламя в них вспыхивает и таится гроза.

Джангра усы - подобье орлиных крыл.

Если бы Джангар спину свою приоткрыл,

Мы бы увидели небожителей мощь.

Длинные копья мечет без промаха вождь,

Белой рукою мечет, а в ней скрещена

Львиная сила с бессмертной силой слона.

Облик Майдера сияет на светлом челе,

Облик Майдера, неведомого земле,-

Жизнь отдавали, чтоб на него взглянуть!

Серое сердце, прекрасную, ясную грудь,

Алую душу — недруги жаждут ее!—

Оберегает прославленное копье.

Было копье из тысячи свито стволов,

Сказывают: сердцевина его сплетена

Из роговых частей шестисот козлов,

И сухожилиями покрыта она

Целого стада меринов молодых —

Лысых, буланых, караковых и гнедых.

Верхняя часть — предметом соблазна была.

Были страшилищем душ ножи на древке,

А наконечника сталь — алмазной была,

И не застрял бы двугорбый верблюд в темляке!

В камне, стоящем у башни, зажато копье.

Это сандаловое в три обхвата копье

Всажено в белую глыбу на сто аршин

Так, что не всякий вытащит исполин.

Конь, на котором ездит страны властелин,

Первожеребой зачат кобылицею был,

Взятою из табуна чистокровных кобыл,

С гривами из камней драгоценных пород,

Первожеребых, без лысин и без пестрот...

Конь властелина достоин славы своей:

Не устает в тяжелых походах он,

Трижды проскачет вокруг державы своей,

Но и тогда не станет на отдых он.

Сказывают: у прославленного скакуна

Шея лебяжья, кара-куланья спина,

А величавая грудь — Алтаю равна.

Челка подобна мягким купавам речным;

Уши подобны кувшинным ручкам резным;

Очи пронзительней кречетовых очей;

Крепость резцов превосходит крепость клещей;

Сверлам подобны клыки — остры и сильны;

Перловый хвост переливчатый — дивной длины;

Редки шаги: копыта - державам земным

Гибель несут; Аранзалом зовут скакуна,

А коневодом, ухаживающим за ним,

Стал богатырь, именуемый Бор Мангна.

Богатыри пируют под сводом небес.

Над силачами — шелковый синий навес,

Чтобы их зноем не жгло, не мочило росой;

Мясом оленьим, благословенной арзой,

Джангром излюбленной, угощаются там,

Кто ни пришел бы — все насыщаются там.

Девушками, невестками окружена,

Рядом с Богдо восседает его жена,—

С великолепным закатом янтарным сходна,

С утренним солнышком лучезарным сходна.

Светом таким сияет владычицы взор,

Что вышивают при нем тончайший узор.

Если нечаянно в сторону табуна

Ханша прекрасная глянет — за табуном

Сможет табунщик следить и во мраке ночном.

И до того прекрасна владыки жена,

Что если на воду взор опустит она,

То сосчитаешь всех рыб на глубоком дне,

То замечаешь рожденье рыб в глубине.

В прелестноликом, в полтысячном круге ее,

Споря красою, сидят подруги ее,—

Славят красу несказанную ханской жены.