Сборник - Персидские лирики X–XV вв.

Храни в себе любовь, свой лучший клад и славу!
Умей найти того, кто б вечно был твоим!
Душою не зови души своей отраву!
Беги ее, хотя б разрыв был нестерпим!

Сказать без языка хочу тебе я слово,
Не подлежащее суду ничьих ушей.
Оно – для твоего лишь слуха, не чужого,
Хоть будет сказано при множестве людей.

Прекраснейшего нет, чем Ты, на свете друга,
Нет дела лучшего, чем лик Твой созерцать.
В обоих мне мирах и друг Ты и подруга:
На всем, что мило нам, Твоя лежит печать.

Я песнь о ней сложил, но вознегодовала
Она на то, что ей пределом служит стих.
„Как мне тебя воспеть? ” Она мне отвечала:
„Стиху ли быть красот вместилищем моих?”

Цвети и веселись души весною вечной,
Чтоб радовал твоих поклонников твой вид!
Кто взглянет на тебя без радости сердечной,
Да будет обречен на мрак, печаль и стыд!

Как солнце твоего коснуться смело лика,
Иль ветер – до твоих дотронуться волос?
Ум, гордых тайн земных и тварей всех владыка,
Мутится, о Тебе поставив лишь вопрос.

Из сфер вокруг тебя я был бы рад хоть пыли
В надежде, что она твоих касалась ног,
Обиды от тебя меня бы веселили:
Вниманья знак ко мне в них видеть я бы мог.

Тому, в ком сердца есть хоть доля небольшая,
Несносно без любви к тебе прожить свой век,
Но, цепь твоих кудрей сплетенных разбирая,
Окажется глупцом и умный человек.

Дервиш, который речь ведет о тайнах неба,
Дарит нам в каждый миг блаженство без конца.
Тот не дервиш, кому просить нестыдно хлеба;
Дервиш есть тот, кто жизнь влагает нам в сердца.

В любви я верностью хочу быть обеспечен;
Надежда призрачна; уверенность нужна.
Хотя за преданность тобою я отмечен,
Награда высшая достаться мне должна.

Зашей себе глаза: пусть сердце будет глазом,
И этим глазом мир увидишь ты иной.
От самомнения решительным отказом
Ты мненью своему укажешь путь прямой.

Сначала как меня красавица пленила,
Соседям спать мешал стенаньем я своим.
Теперь стенанья нет; любви видна в том сила:
Из ярко-вздутого огня – нейдет и дым.

Заря – и вспыхнул свет на всем земном просторе.
Расходятся ночных любовников четы.
Закрыты сном глаза, уставшие в дозоре.
Вот время тайные срывать любви цветы!

Свежеет. Ветерок повеял благовонный.
Из чьей обители исходит он, сознай.
Проснись! взгляни, как мир бежит неугомонный.
Пойми, что караван идет. Не отставай.

Любовь от вечности была и вечно будет;
Искателей любви утратится и счет.
Узрим ли завтра мы Того, Кто мертвых судит,
Презрение к любви без кары не уйдет.

Любовь приятнее, когда несет нам муки.
Не любит, кто в любви от мук бежит назад.
Муж – тот, кто, все забыв, когда наложит руки
Любовь на жизнь его, всю жизнь отдать ей рад.

Любовь должна быть тем, что нас бы услаждало.
Любовь нам радости без счета может дать.
Я в матери-любви обрел свое начало.
Благословенна будь на веки эта мать!

Когда судьба к тебе прислуживаться станет,
Не верь: она в конец пошутит над тобой.
Неведомым тебя напитком одурманит,
И милую твою обнимет уж другой.

По смерти нам сулят награду вечным раем,
Там чистое вино и гурий нежный взгляд.
Мы здесь уже к вину и милой прибегаем:
Добьемся и в конце ведь тех же мы наград.

Она – живой рубин, в котором все прелестно.
И блещут радости неведомых миров.
Сказать ли, кто она? Но имя неуместно:
Поклонник я того, кто враг излишних слов.

Возлюбленная есть лик солнца необъятный,
Влюбленный есть в лучах кружащийся атом.
Когда зефир любви повеет благодатный,
В ветвях еще живых восторг забьет ключом.

И сам я не пойму… Лишь Бог один то знает;
Но что-то душу мне так странно веселит,
Что розу иногда она напоминает,
Которую зефир любовно шевелит.

О сердце! ободрись! приходит исцеленье.
Вздохни свободнее: настал желанный час.
Тот друг, своих друзей забота и мученье,
Во образе людском явился между нас.