Array Имруулькайс - Арабская поэзия средних веков

Когда же проплывут здесь лодки на рассвете,—
Ты будешь, словно меч узорчатый, светла.

А я к тебе пришел, когда мерцали звезды,
Их жемчуг сказочный окутывала мгла.

Закат изранили удары звезд падучих,
Как копья меткие, и ранам нет числа…

Смешайся с солнцем вновь, как с камнем философским,
Чтоб влага светлая стать золотом смогла.

У неба учишься и следуешь за ним:
Сама в движении, а полюс недвижим.

Ты делаешь добро и зерен ждешь в награду…
Кормилица людей, — тебя благодарим.

Серебряной муки ты даришь водопады,
Когда зерном тебя накормят золотым.

Неумолимая, не торопись, постой!
Грешно смеяться так жестоко надо мной.

Когда в глазах моих зажжешь ты свет вечерний
Своею утренней сверкающей зарей?

Мечтами о тебе измучен я безмерно,
Ты скорбь души моей смири и успокой…

Ты сердце рвешь мое: в игре жестокой, скверной
Тебя ждет выигрыш — и первый, и второй…

На клочья сердце рвать, — о нет, еще, наверно,
Никто не тешился подобною игрой.

Слез утренних с небес струится водопад,
Вороны, каркая, нас разлучить спешат.

Я так молил ее: «Волос кромешной тьмою
Опять заполни мир и ночь верни назад».

О, ночь осталась бы, и в сладком примиренье
Преодолелся бы мучительный разлад…

В устах ее и блеск жемчужин драгоценных,
И нежной влажности весенний аромат.

Что ж ран не исцелил я влагой чудотворной?
Прекрасная цветет меж каменных оград,

Где вечно стерегут ее мечи и копья,
Как тайну нежную и как бесценный клад.

О, подожди еще, не убивай, помедли!
Сгорает только тот, кто пламенем объят…

Зачем же от любви ждать вечного блаженства?
В ней горечь едкая, в ней только боль утрат…

Пришла в смятении, а вдруг следят за ней?
Газель от хищных так скрывается зверей.

Подобно мускусу она благоухала,
Кристаллов камфары была она светлей.

И в сердце бурное внесла успокоенье,
И утолила зной безудержных страстей.

Я наслажденье пил так медленно глотками,
Как птица пьет росу с травы или ветвей.

Лишь отошла она — и утреннее солнце
Вдруг стало заходить, и сделалось темней…

Но встреча нежная такой была короткой,
Как встреча жениха с невестою своей.

Желтого солнца подобье — вино
Плещется в чаше с блистающей гранью.

В смеси вскипают воды пузырьки,
Звездному не уступая сверканью.

Юноша, замысел смелый тая,
В чаше отыщет опору дерзанью.

Станет молва ему дань воздавать
И напророчит успех начинанью.

Что есть вино, и вода, и бутыль?
Духа, материи, формы слиянье!

Сонную одурь стряхни, оглядись:
Ночь одолело дневное сиянье.

Томному юноше сумрак под стать,
Дремлет, укрыт лучезарною тканью.

Кубки свои при луне осушив,
Вновь наполняем их солнечной ранью.

Светлые блестки рождает в листве
Чаши с душистым вином колыханье.

Пьем виноградной лозы молоко,
Полное света и благоуханья.

Ночь наслаждений была коротка,
Сколь огорчительно с ней расставанье!

Кубки мелькали у кравчих в руках,
Напоминая коней состязанье.

Сколько блаженство у нас ни гости —
Кажется кратким его пребыванье.

Пусть сатиры мои порицает жестоко молва,—
Почему же твердят, что я в одах достиг мастерства?

Говорят: «Ты за них ожидаешь награды бесценной».
Неужели мои не бесспорны на это права?

Но поэмы мои? Отвечают: «Они вдохновенны».
А стихи о любви? «Это чудо и верх волшебства».