Алишер Навои - Смятение праведных

Нарцисс благоухающий уснул,
Восток дыханьем амбры потянул.

Цветок заката желтый облетел.
Небесный сад цветами заблестел.

И день, уйдя за грань земель иных,
Рассыпал мускус из кудрей своих.

Благоухает мускусом ручей,
А в сердце человека сушь степей.

Он, утомленный долгим жарким днем,
Закрыл глаза, чтобы забыться сном.

Уснул рябок в посеве до зари,
Во мраке мечутся нетопыри,

Сова, бесшумно взвившись в вышину,
Как в круглый бубен, гулко бьет в луну.

И тысячи разнообразных роз
В росе раскрылись, словно в брызгах слез.

И дивные дела в ночной тиши
Явились взору дремлющей души.

Судьба, как фокусник и лицедей,
Пришла с палаткой колдовской своей.

Ее палатка — синий небосвод,
А куклы — звезд несметный хоровод.

И полудужье Млечного Пути
Звало, манило — на небо взойти.

Тот путь — зовущий издревле сердца —
Не живопись на куполе дворца.

Прекрасен сад небесной высоты,
Где блещут звезд бессмертные цветы.

Душа, как птица, вся рвалась в полет
И устремилась в высоту высот.

Телесный прах оставив на земле,
Она кружила в небе, в млечной мгле.

И крылья, что внезапно отросли,
Высоко над землей ее несли.

Вот так душа живая — ты пойми —
Была на первом небе из семи. [12] Была на первом небе из семи . — Согласно древним космогоническим представлениям, семь небесных сфер, в которых движутся семь планет, расположенных одна внутри другой в следующем порядке: первое небо — Луна, второе — Меркурий (Утарид), третье — Венера (Зухра), четвертое — Солнце, пятое — Марс (Маррих, Бахрам), шестое — Юпитер (Муштари), седьмое — Сатурн (Кейван).

Дух человека землю облетал,
Жемчужной сферой мира заблистал.

Кружились хоры звезд в своем кольце,
Стал человек алмазом в том кольце.

Нет, то кольцо, как блюдо, мне блестит,
Где сонм свечей собранье осветит.

Душа — в ночи разлуки мне она
Свечой среди развалин зажжена;

Свечою в хижины несущей свет,
Сияньем, пред которым ночи нет.

Кругл облик мира. Вечный звон его
Несметных четок — славит божество.

И мнится пение его кругов
Мне словарем, где мириады слов.

И вот душа живая, окрылясь,
В сады второго неба поднялась.

И там она красавицу нашла,
Чьи брови — черный лук, а взгляд — стрела.

Кольчуга локонов из-под венца
Завесой скрыла лунный блеск лица.

В ней было двойственное существо —
Она и Кравчий, и творец Наво.

Хоть вешней юностью она цвела,
Старуха ей подругою была.

Все были жилы и мослы видны
На теле ущербленной той луны.

Певец, как врач, свой обнажал ланцет,
И плакал он, что в жилах крови нет.

Он плакал, крови не добыв из жил,
И плачем этим Вечному служил.

И в новый круг небес душа пришла,
Там, где султанша мудрая жила.

Она писала, или — может быть —
Жемчужную нанизывала нить.

Вся прелесть мира — в образе ее
Бесценном, редкостном, как мумиё.

Ее вниманье тонкое всегда
В любой сосуд вольется, как вода.

Ее перо черно, но письмена
Блистают. Славит истину она…

И дух черту высот перелетел,
На некий новый свод перелетел.

В ларце сапфирном неба там блистал
Перл, что вселенной средоточьем стал.

Был свет его в надоблачной тиши,
Как свет первоисточника души.

Как зеркало, весь мир он отразил,
Свет зеркалу луны он подарил;

Он ангелом кружит по тверди сей,
На крыльях огневеющих лучей.

Там сам Иса живой открыл родник,
Неистощимый вечных сил родник.

Не потому ли вечный мрак глубок,
Что вечной жизни в нем горит исток?

Бьет исполинскими лучами свет,
Как крылья величайшей из планет.

Нет — то не огненные арыки,
То — славящие бога языки…

И вот увидел дух в пути своем
Тот круг, где Тахамтан стоит с копьем. [13] Тот круг, где Тахамтан стоит с копьем. — Тахамтан — одно из прозвищ Рустама; дословно: «мощнотелый».